Андрей Онищенко - Миссия Звезда Хазарии или Око Кагана

– Если ты собираешься убить меня, тогда кончай с этим поскорее. Я никогда не буду принадлежать тебе по собственному желанию, – тихо произнесла она, чеканя каждое слово.

Абаасы оттолкнул ее от себя и встал на ноги. Бешенство затмило разум, от сознания своей немощности, черный кам потерял последние остатки рассудка.

– Хватит! С меня довольно игр! – в ярости прокричал он, – Я заставлю тебя быть покорной и подчиниться моей воли! Я сделаю все, чего бы это мне ни стоило!

– Ни сколько не сомневаюсь, мерзкий негодяй, – задыхаясь от возмущения, прошипела сквозь стиснутые зубы Ай-наазы, гордо вскинув голову.

Абаасы поднял с пола брошенную чашу, зачерпнул нового зелья из котла и бросился к ней.

– Он снова хочет напоить меня этой гадостью, – пронеслось у нее в голове.

Сердце снова бешено заколотилось, ей с трудом удалось удержаться от того, чтобы не упасть на топчан. Пытаясь как-то защитить себя, она вытянула вперед руки, стараясь не подпустить его к себе. Абаасы ловко заломил ей руку за спину, повалил на ложе, придавил коленом и стал вливать напиток в рот.

Девушка сопротивлялась, как могла. Крепко стиснув губы и мотая головой по сторонам, она выиграла некоторое время. Однако, Абаасы изловчился, высвободил свою вторую руку и залепил ей звонкую пощечину. В глазах сразу потемнело. Черный кам разжал ей челюсть и стал тонкой струйкой вливать зелье в рот. Рыдания подступили к горлу. Волей неволей ей пришлось глотать жидкость, чтобы не захлебнуться. Через пару минут она едва ли что-то сознавала. Голова у несчастной закружилась, руки, ноги перестали слушаться и налились тяжестью. В этот раз черный кам влил в нее в три раза больше зелья, чем в прошлый. Для Ай-наазы время потеряло счет. Абаасы о чем-то спрашивал ее. Она плохо понимала, чего он от нее хочет. Истерично всхлипывая, она как бы парила где-то высоко над землей и там, в высоте, размахивала руками словно птица.

Сознание вернулось от того, что ее грубо перевернули на ложе. Абаасы согнул ее ноги в коленях, развел их по сторонам и взгромоздился на нее сверху. Ай-наазы с трудом вздохнула, стараясь привести мысли в порядок. Два обнаженных тела сплелись воедино. Девушка чувствовала, что ее сердце стучит все громче и громче.

– Духи неба, как мне трудно дышать! – тихо прошептала она.

Ай-наазы попыталась отпихнуть ненавистного насильника от себя, выкручиваясь и выворачиваясь под ним. Неожиданно тишину за дверью нарушил какой-то шум.

– Что это? Стук. Откуда этот звук? Это не стук моего сердца…

В дверь тарабанили все громче и громче. Недовольный Абаасы слез с несчастной девушки, так и не совершив задуманного. Ай-наазы взбодрилась.

– Это, наверное, Кара-Кумуч. Отчего он не выломает дверь и не накажет этого негодяя?

Дверь сама распахнулась и через порог переступила темная массивная фигура, загородившая своим телом весь проем двери. Человек, вошедший во внутрь был не стар, скорее всего, на вид ему можно было дать немного за тридцать. Он был высок, статен, мускулист, его прямые волосы, цвета спелой ржи, свободно падали до плеч. Одежда на нем была половецкого покроя, в которой чувствовался хороший вкус ее хозяина привыкшего к роскоши. Широкая грудь с хорошо развитой мускулатурой, талия, подпоясанная кожаным поясом, богато украшенным серебряными бляшками и самоцветными камнями. К поясу крепился длинный меч со слегка загнутым к верху концом, вложенным в не менее дорогие ножны. Сразу бросались в глаза его сапоги, пошитые из тонко выделанной воловьей кожи и расшитые затейливым бисерным узором. Однако, вся одежда незнакомца, пропитанная дорожной пылью, говорила о том, что ее хозяин провел в дороге, не слазив с седла долгое время.

Лицо этого человека показалось, Ай-наазы, знакомым, но где она его видела, девушка никак не могла припомнить.

– Кажется я не совсем во время, Абаасы? – ехидно улыбаясь, произнес незнакомец.

– Нет, нет, Аджи хан, ты же знаешь, для меня ты всегда дорогой гость, проходи, – поспешил заверить того черный кам, хотя в интонации его голоса чувствовалась нескрываемая досада и разочарование.

Абаасы принялся быстро одеваться. Гость прошел на середину комнаты, встал у очага и протянул над огнем свои руки, ожидая пока Абаасы приведет себя в надлежащий вид.

– Аджи хан? Где я слышала это имя, – мучительно пыталась вспомнить Ай-наазы.

Девушка тяжело дышала, голова сильно кружилась, а перед глазами, вспыхивали и в затейливом вихре метались разноцветные искорки. Черный кам закончил одеваться, иронично взглянул на свою пленницу и, пытаясь быть как можно ласковее, тихо произнес:

– Не переживай так сильно моя радость, наш дорогой гость долго не задержится и скоро покинет нас. Однако, ты не совсем одета, а в таком виде не принято принимать таких важных гостей, как Аджи хан.

Аджи хан и Абаасы дружно рассмеялись. Черный кам направился в угол к старому сундуку, поднял крышку и начал рыться в содержимом, попеременно выбрасывая на пол ненужное. На самом дне он отыскал мужскую, старую, льняную, нательную рубаху славянского покроя, удовлетворительно хмыкнул себе под нос и швырнул находку на топчан.

– Одень это. Я думаю, тебе подойдет в пору.

Хозяин и гость вновь залились веселым смехом. Ай-наазы на лету схватила рубаху и быстро натянула на голое тело. Невероятным усилием воли ей удалось удержаться от слез и попытаться спокойно и взвешенно оценить создавшееся положение.

– Все хорошо, моя дорогая. Не бойся, нечего смущаться, здесь все свои.

– Будь ты проклят! Расплата скоро придет к тебе, и тогда ты ответишь за все содеянное! – тихо, сквозь зубы процедила несчастная девушка.

Однако присутствующие уловили ее реплику.

– Радость моя, да разве можно вести такие речи при дорогих гостях? Ты будешь обязательно наказана, как только мой дорогой друг покинет нас, – произнеся этот монолог, Абаасы не отрываясь, смотрел на свою жертву, при этом его губы, в предвкушении грядущего наслаждения искривила злобная усмешка.

– По-моему, твой степной цветок не очень-то добродушно относится к тебе, Абаасы, впрочем, и ты не очень гостеприимен. Я не узнаю тебя в последнее время, старый друг, видимо это юное создание совсем вскружило тебе голову. Раньше ты за несколько верст чувствовал приближение всадника, – со смехом произнес Аджи хан.

– Ты как всегда прав. Мне бы конечно следовало почувствовать, как ты подъехал, но я, как видишь, был очень занят, от того чутье меня подвело.

– Когда рядом такая красавица, тут и рассудком не мудрено тронуться, не так ли, дорогой друг? Женщины рода Ата хана всегда славились своей красотой.

– Правду говоришь, Аджи хан, от этого я чувствую свою вину перед тобой. Чем я могу ее искупить?