Андрей Онищенко - Миссия Звезда Хазарии или Око Кагана

Ночной отдых был краток. Не разжигая огней, Агой с остатками своего отряда укрылся на дне глубокого оврага. Людям и коням, после длительного дневного перехода требовался отдых. Перед самым рассветом, полыхающим дальними зарницами, хлынул дождь.

– Тьфу ты, напасть, какая, – недовольно произнес Агой, поплотнее кутаясь в плащ из валяной шерсти.

Братва храпела на земле, еще не замечая коллизии природы. Стреноженные кони мирно паслись неподалеку. Не спокойно было на сердце у старого воина. Ощущение чего-то ужасного, непредвиденного не покидало его и тяжким камнем лежало на душе. Агою не спалось. Задумавшись, глядя на предрассветное серое небо, ничего не видя перед собой, он в одиночестве сидел в стороне от своей дружины.

– Что такое? Никак шорох, какой? – встрепенулся старый воин, – Зверина, что ли, какая шастает? Кто там захрипел как-то не по-людски? – быстро пронеслось в его голове.

Агой встал с земли и осторожно поднялся из глубины оврага наверх. Приглядевшись, увидел он, что к лагерю скачет всадник, на длинном поводе ведущий заводного коня.

– О, Тэнгри! Да это же Абаасы! – слетело с его губ.

Громко окликнул Агой своих людей. Встрепенулись воины, похватались за оружие, а черный кам, тем временем, достиг уже ближайшего холма, у подножья которого, в овраге, был разбит ночной лагерь.

Холодно встретили воины своего недавнего предводителя, чувствовалось в их взглядах что-то недоброе, а между тем, черный кам спешился, отпустил коней и, твердой походкой направился к людям.

– Зачем ты пришел, Абаасы? – первым задал вопрос Агой.

– Отчего волком смотрите на меня, аль забыли, что вы и ваши семьи служили мне и моему приемному отцу? Что, не рады меня видеть?

– По-правде сказать нет, твердо, за всех, ответил старый воин.

– Что, собрались на поклон к Ата хану?

Наклонив остроконечные войлочные шапки, потупив к земле взор, воины тесно стояли плечом к плечу и из-под лобья глядели на черного кама.

– Все вы из моего кочевья и много лет вы почитали меня за старшего. И сейчас, как и раньше, я пришел просить вашей помощи.

Агой откинул назад мокрые от дождя, длинные полуседые волосы, вскинул в сторону руку и, указывая на пасущихся лошадей, громко произнес:

– Остановись, Абаасы! Взгляни на наших коней. Видишь ли ты на их крупах выжженное полукругом тавро? Ты всю жизнь ставил свой знак на каждой лошади, корове или баране, которые паслись на землях нашего кочевья. На всем твоем добре и на каждом ребенке, родившемся от наших рабов, которых мы брали в лихих набегах, стоит этот знак. Вчера мы ушли от тебя и больше мы не признаем ни твоей власти над собой, ни твоего знака на нашем имуществе по праву принадлежащему нам. Зачем ты пришел за нашей помощью? Может магические силы покинули тебя, и ты снова хочешь принести кровавую жертву духам нижнего мира? Я вижу, ты снова хочешь вернуть нас под свое правление? Ты, наверное, забыл, мы вольные люди, а ты хочешь, подобно князьям и боярам урусов превратить наших детей в смердов и холопов!

– Верно, говоришь, Агой! – загудели голоса.

Абаасы угрюмо молчал. Он видел вокруг себя враждебные колючие взгляды.

– Я приехал не для того, чтобы взять вас обратно под свою руку или забрать у ваших семей хоть одного ягненка…

– Да мы и не отдадим тебе больше ничего…

– Я пришел спросить вас, достойно ли бросать своего главу в тяжелую минуту?

– Ты сам виноват в этом, кам! – произнес Агой. – Где наши братья, что остались вчера с тобой? Где ханская дочка? Почему ты один, отвечай, что ты молчишь?

– Наши братья побиты стрелами. Под утро Кара-Кумуч напал на спящее кочевье, но я отомстил за смерть наших людей, Ай-наазы мертва!

– Что ты наделал, Абаасы, Ата хан и Кара-Кумуч никогда не простят нам ее смерти!

– Знаю. Поэтому я и поспешил к вам, чтобы предупредить, возвращаться домой нельзя.

– Все зло идет от тебя, черный кам, – недовольно загудели воины, – мы не убивали ханскую дочку, мы не в чем не виноваты. Нужно идти к Кара-Кумучу с повинной и в залог принести голову Абаасы.

Сложив руки на груди, черный кам молчал, надо отдать должное, он отважно взирал на своих людей, грея надежду, что его талант красноречия убедит этих забитых пастухов в обратном. В знак молчания, Агой резко вскинул руку вверх. Возмущенные голоса как по команде стихли.

– Кара-Кумуч не воюет с женщинами и детьми, он слишком благороден для такой мести, так что за свои семьи нам переживать незачем.

– Убьем Абаасы и дело с концом, – наперебой раздавались возмущенные голоса.

– Нет. Его голова не поможет нам. Кара-Кумуч повсюду станет преследовать нас. Мы вырезали кочевье Карахара, мы участвовали в похищении его сестры и косвенно виноваты в ее смерти. Единственный выход для нас искать спасения в чужих землях, уйти под руку более могущественного хана, а в родное кочевье послать гонца, пусть женщины сворачивают шатры и движутся вслед за нами. Кара-Кумуч не станет долго преследовать нас, он увлечен новым походом к Абескунскому морю.

В раздумье люди молчали. Слова Агоя зацепили в душах грозных воинов потаенную струну и теперь, мелодия печали играла в сердце каждого изгнанника. Абаасы напрягся.

– Духи земли нынче благоволят ко мне. Это очевидно. Ночью я ушел от неминуемой смерти, а сейчас, в самый трудный момент, Агой снова переметнулся на мою сторону.

Такой поворот событий не мог не понравиться черному Каму. Нет, он уважал и благостных духов синего неба, и вечно голодных духов-демонов земли, никак не могущих напиться льющейся на землю кровью, и огнонов, витающих над полями сражений и подбирающих души павших воинов, уважал и приносил им жертвы. И духи гор, вод, лесов, по-всякому относящиеся к человеку, и духи предков, всегда доброжелательные, тоже не могли пожаловаться на скупость Абаасы. Но черный кам был глубоко убежден, что духи должны оставаться в своем мире, а люди – в своем. И общаться с ними надлежит только лишь через камов, облаченных доверием земных владык. А уж дело кама решать, какие вести из того мира стоит сообщать людям, а какие нет. Видя замешательство в глазах людей, Абаасы решил развивать дальнейший успех и громко произнес:

– Намедни у меня случилось ведение. Сам Великий Тэнгри говорил со мной. Он поведал мне, что скоро Великую Степь захватит чужой народ, который, как и мы верит в Тэнгрианство. Эти люди придут на нашу землю, чтобы наказать наш народ за неверие, за то, что многие из нас отреклись от Тэнгри и, забыв обычаи предков, открыто исповедуют ислам и православие. – Иди, – сказал он мне, – и поведай людям, что надобно еще бояться гнева небес, ибо Тэнгри Велик в своих начинаниях! Те, кто последует за тобой, – в откровении гласил Он, – совершают великое дело, ибо нет священнее долга, чем спасти брата своего. Тэнгри указал мне на восток, туда, откуда пришли в нашу степь татарские воины. В полночь, я принес ему кровавую жертву – душу и тело девственницы Ай-наазы. Я знаю, многие считают, что я действовал в угоду своим страстям, но это не так. И теперь, я призываю вас, не препятствовать воли Всемогущего и последовать за мной. Гнев Тэнгри широкой рекой, вскоре, выльется на просторы Великой Степи. Многие наши рода уйдут в земли урусов, чтобы там влачить жалкое существование на правах нахлебников и ручных собак, другие, ведомые такими вождями как Ата хан, бросят свои вежи и отправятся в дальний путь, чтобы сложить головы в чужой земле или найти свое счастье. Выбор Тэнгри не случайно выпал на вас. Скоро мы вернемся назад, чтобы возродить былое величие наших предков и благодаря воли Всемогущего, заново вдохнуть в наш народ жизненную силу, истинную веру и возродить Великую Степь!