Алексей Фомин - Время московское

Пришли мы с бароном в Нидарус, попробовали купца того английского найти — да где там! Его уж и след простыл. Добрые люди посоветовали нам плыть в Колывань, дескать, товар здесь можно взять дешево, да в Ярославле его продать задорого. Уговорил я барона с собой пока побыть — деньги-то надо стеречь. А то я по молодости да по глупости своей опять попаду в какую-нибудь историю… Вот барон со мной и остался, а я, значит, должен теперь думать, какой товар тут покупать…

— Ты слышь, вьюнош, — подал голос самый старший из купцов, — ты барона не отпускай. Ты его к матушке свези. Уж больно люди настрадались… Должно же и у них счастья хоть немножко быть. А по поводу торговли не сомневайся. Все тебе подскажем и всему научим.

Что ж, ради этих слов стоило разыгрывать перед соплеменниками целый спектакль с пусканием слезы и размазыванием соплей по лицу. Сашка еще и сообразить не успел, как ему вырулить на интересующую его тему, как купцы устроили между собой целое совещание, имеющее целью помощь бедному «вьюношу».

— Надо парню так помочь, чтобы он не болтался между Колыванью и Ярославлем незнамо сколько, — задал тон обсуждению самый старший из купцов, — а чтобы с одного раза деньги, ему необходимые для раздачи долгов, заработал. А не то опять с ним что-нибудь приключится.

— Есть только один товар, на котором можно и наварить вчетверо, и продать его в Ярославле быстро и без хлопот. Это английская шерсть, — подал реплику второй купец.

— Эка хватил! — оборвал второго самый молодой из купцов. — Некомат, сволочь, всю английскую шерсть к рукам прибрал. Редко кому из английских купцов удается в обход него шерсть в Колывань привезти. А ежели и привозят, так за нее на бирже целая битва и всю партию забирают тут же. Никто ее мелким оптом отдавать не будет. Да и ждать привоза незнамо сколько придется. А Некомат своей шерстью в Колывани не торгует, все сам в Ярославль везет.

— А, может, сукно фландрское? — снова подал идею второй купец.

— Не-э! — вновь запротестовал третий. — Замучаешься продавать. В Ярославле его знаешь сколько? Каждую штуку придется самолично покупателю впаривать. Надо здесь, в Колывани, взять бархата на все деньги да обменять его в Ярославле на шелк. Кызылбаши [23] Персы. охотно его на бархат меняют. А шелк уже в Колывани продать на бирже. Вот и получится четыре к одному.

— Эка задумал! — возмутился самый старший. — Да чтоб малец такую сделку провернул… Придумал я, как действовать. У Некомата немец один работает. Он на бирже Некомата представляет. Гансом его зовут. А прозвище у него — Шустрый. Это потому, что он на бирже всегда умудряется свою заявку первым подать. Я с ним вот так за столом не раз сиживал. Пойду я с мальцом в Некоматову контору да поговорю с Гансом. Расскажу ему всю историю, помочь попрошу. Пусть продаст малую толику шерсти.

— Да что ты! — замахали на него руками сразу двое других купцов. — Будут они там с тобой разговаривать! Собак скорее натравят, чем слушать тебя станут!

Сашка почувствовал, что вот здесь-то и наступил момент истины.

— Дяденьки, — прочувствованно обратился он к купцам, — спасибо вам за заботу и внимание к моим бедам и страданиям, но я не могу допустить, чтобы таких уважаемых людей, как вы, травили собаками. Вы уж лучше объясните мне, как контору ту найти, да черкните записку к этому самому Гансу. А я сам счастья попытаю. Ко мне, может, они скорее сочувствием проникнутся. А то, не дай бог, подумают еще, что вы в этом деле свой корыстный интерес имеете.

— А что, малец дело говорит, — поддержал Сашку младший купец.

Начиная с этой минуты, Сашка приступил, что называется, к сворачиванию операции. Он спокойно допил свое пиво, доел колбаски и, душевно распрощавшись с компанией купцов, покинул трактир, унося с собой записку к вышеупомянутому Гансу и схему расположения Некоматовой конторы.

Еще через десять минут они с Адашем бодро маршировали по улицам Колывани, направляясь к конторе Некомата Сурожанина. Контора занимала целый городской квартал, выходя фасадом на широкую богатую улицу. Задами же она выходила на параллельную улицу, попроще и поплоше. Фасад был трехэтажным, все же остальные здания конторы — одноэтажными. Окна прорезаны только по фасаду, другие стены были глухими. Парадная двустворчатая дверь находилась с фасадной стороны, а с параллельной улицы можно было въехать в контору через крепкие дубовые ворота.

Сашкину идею — занять наблюдательный пункт рядом с врагом и организовать круглосуточное наблюдение — нельзя было назвать оригинальной. Но, когда ты ничего не знаешь о противнике, можно ли придумать что-либо более действенное? Разве что разведку боем, на чем и настаивал нетерпеливый Адаш. Старый солдат предлагал постучаться в дверь, дождаться, пока откроют, вломиться в дом, завязать драку, а там — будь что будет. Но это уже и не разведка боем получается, а самый что ни на есть штурм. Причем штурм неподготовленный. Как бы то ни было, идею эту Сашка отверг с порога.

Адаша он отправил изучать периметр «объекта», а сам, нацепив на себя как можно более благодушную личину, пошел искать сдающуюся комнату. Как ни удивительно, поиск его увенчался успехом практически мгновенно. Хозяйка дома напротив была готова сдать комнату двум солидным господам за приличную плату. Деньги потребовала за месяц вперед, но это Сашку нисколечко не смутило. Комната, правда, на поверку оказалась слегка подремонтированным чердаком, но для целей разведки и сбора информации о противнике это было не минусом, а огромным плюсом. Из маленького окошка прекрасно был виден не только главный дом Некоматовой конторы, но и внутренний двор, и одноэтажные строения (судя по всему, склады), тянущиеся по периметру квартала. Отыскав в переулках Адаша, Сашка тут же отправил его на постоялый двор за багажом, а сам занял место у окошка.

Два дня наблюдений показали, что в конторе постоянно находятся тридцать солдат. Они, сменяя друг друга, стоят на часах у ворот и, вероятно, внутри дома. Свободные от службы либо слоняются по двору, либо, имитируя усердие, занимаются фехтованием под руководством своего командира. Но никто из них за эти два дня не покидал территорию конторы. Да и штатские, коих было человек десять-пятнадцать (определить их число точнее Сашка не мог, так как во дворе они появлялись лишь изредка и на короткое время, что не давало возможности запомнить их фигуры и лица), сидели в конторе безвылазно. Единственным человеком, выходившим из конторы и возвращавшимся обратно, была молодая, жизнерадостная, пышнотелая чухонка, [24] Эстонка. утром отправлявшаяся на рынок, а часа через полтора-два возвращавшаяся в сопровождении вереницы мальчишек, тащивших в больших корзинах закупленную ею провизию.