Александр Чернов - Одиссея Варяга

В "том" времени, когда все только начиналось, и Вадик "рубился" с Петровичем по прорыву "Варяга" на Цусимских форумах в разделе альтернативной истории, он залезал и в тему несостоявшегося в реале российско-германского военного союза и Бьеркского соглашения, где Петрович периодически зависал. И, поскольку приходилось изо всех сил играть роль корректного и последовательного оппонента нынешнего контр-адмирала Руднева, Вадику необходимо было волей-неволей разбираться в хитросплетениях мировой политики начала 20-го столетия. Если Петрович считал, как впрочем и большинство участников обсуждения, что русско-германский союз это или утопия или односторонняя сдача Россией своих интересов немцам, то Вадим, поначалу вынужденно отстаивающий иную точку зрения, для пристойной аргументации должен был "копать глубоко". И еще много-много думать.

Подписаный Николаем Вторым предложенный ему кайзером документ, известен как Бьеркское соглашение 1905-го года между двумя императорами, так и не вступившее в силу, благодаря непримиримой позиции "французской партии" при русском дворе и в правительстве, в первую очередь господ Витте и Ламздорфа. Большинство мемуарных книг, исторических работ, и даже периодических изданиий, причем как российских, так советских и эмигрантских, трактовали его подписание однозначно: как глупость и слабость русского царя. Способную немедленно привести к молниеносному разгрому Франции германцами при попустительстве предавшей ее России, а потом неизбежно для нас наступал бы или 1914-й, или 1941-й…

Однако Вадима не отпускала мысль о том, что историю пишут победители. Он тщательно изучил текст этого договора, а поскольку дебаты на форуме дошли до разбирательства его почти по фразам, он помнил его практически наизусть:

"Статья I. Если какое-либо из европейских государств нападет на одну из империй, другая договаривающаяся сторона обязуется помочь своему союзнику всеми имеющимися в ее распоряжении силами на суше и на море.

Статья II. Высокие договаривающиеся стороны обязуются не заключать сепаратного мира с какой-либо из враждебных стран.

Статья III. Настоящий договор входит в силу с момента заключения мира между Россией и Японией и может быть расторгнут только после предварительного предупреждения за год.

Статья IV. Когда настоящий договор войдет в силу, Россия предпринимает необходимые шаги, чтобы осведомить о его содержании Францию и пригласить ее как союзника подписаться под ним".

Поразительно, но это предложение от кайзера было сделано Николаю ПОСЛЕ Цусимы, когда от русского флота практически остались "рожки да ножки"! Поразительно еще и потому, что сделано это было вопреки очевидной противной позиции статс секретаря по морским делам (морского министра) Альфреда фон Тирпитца и статс секретаря по иностранным делам Освальда фон Рихтгофена. Оба они опасались немедленного нападения Англии сразу по оглашении документа, ведь на помощь России на море тогда по понятным причинам можно было не расчитывать. Этот фактически антианглийский союз был предложен немцами России в момент, когда доминированию британского линейного флота на морях и его "двойному стандарту" на первый взгляд вновь ничто не угрожало. Особенно после недавнего подписания англо-французского договора.

За строками статей Бьеркских соглашений была видна рука третьего по весу лица в германском МИДе барона Фридриха Августа фон Гольштейна, последовательного сторонника союза с Россией, а затем, через нее, и с Францией, направленного против Британии. Демонстративный отказ Николая Второго от уже подписанного соглашения, живо обсуждавшийся при дворах и в прессе, не только оскорбил и унизил кайзера. Он, выражаясь по восточному, "лишил его лица". Гольштейн был с позором изгнан с госслужбы, а отношение германской правящей элиты всех мастей к России с тех пор и до самого Сталинграда стало брезгливо-принебрежительным. Вильгельм никогда не простил кузену Ники этой "пощечины"…

Все стоны противников Бьеркских соглашений в России начинались с якобы предопределенного их параграфами "предательства союзной нам Франции". Хотя формально договор ни в коем случае не втягивал Россию в войну с Францией, если та САМА не атаковала Германию. Но обязывал немцев выступить на нашей стороне, если Англия начинала войну против России. А такая угроза, и вполне реальная в тот момент существовала. Причем противопоставить в тот момент английскому флоту на Балтике нам было просто нечего. Русскую столицу пришлось бы защищать с моря германскому флоту! Но, кстати говоря, когда скептики посмеиваются, над потенциалом тогдашнего флота Германии в свете возможной борьбы с английским, мало кто задумывается, на каком театре эта схватка могла бы происходить. А если в мелководной и туманной Балтике? Если в Скагерраке? Если в шхерах? При этом германцы имели весьма много различных минных судов, неустанно и тщательно отрабатывающих массированные атаки, особенно ночью, ведь именно поэтому германские миноносцы и прозвали Shcwarze Gesellen (черная прислуга): они красились в черный цвет и "пахали" море куда интенсивнее чем линейные эскадры, являясь весьма грозной силой германского флота для битвы в "узких" морях.

Но кайзер не был ультруистом. Конечно, Вильгельм лукавил, заявляя кузену Ники, что его главная цель единственно поддержать Россию в трудный момент. В германском МИДе и морском министерстве понимали, что Цусима может стать поворотной точкой в намерениях Альбиона относительно России. С уничтожением русского флота, и, как следствие, потерей Петербургом статуса крупного геополитического игрока, англичане взирая на Россию с прагматической точки зрения пришли к выводу: теперь русские выпороты, их мировые амбиции в прошлом, значит желательно поиметь их в качестве союзника против немцев в Европе. Вот откуда их (и североамериканские) действия в конце русско-японской войны, позволяющие ряду историков утверждать, что Англия и США были ИЗНАЧАЛЬНО против окончательного краха России в этой войне. Нет. Такой позиция англосаксонских держав стала только ПОСЛЕ Цусимы! Раз у русских нет больше флота, это уже НЕ РОССИЯ! Не та Россия, которой следует опасаться. Не та Россия, которая способна решить проблему буферных государств и обрести свободный выход к теплым "британским" морям. Значит теперь с ней можно и НУЖНО дружить против следующего в списке опасностей.

Для Берлина такое развитие событий автоматически приобретало характер критической проблемы. Более того, именно теперь Россия как союзник нужна была немцам позарез. Вопрос стоял лишь в том, чем Германия могла поступиться для достижения этого союза, если Россия внятно обозначит свои интересы в мировой игре. Надломленный несчастным ходом противостояния с Японией и внутренней смутой Николай Второй этого у Бьерке, увы, не сделал…