Александр Чернов - Одиссея Варяга

– Ну тогда полчаса на перекур, и начинаем второй прогон. Условия те же – высадка десанта на острова Рюкю с последующим прорывом в Артур. Да, Николай Николаевич, а откуда вы взяли столь подробную карту архипелага? У нас в штабе вроде масштаб поскромнее был, а эта чуть ли не во всю стену…

– В библиотеке оказалась. Решил что нам не помешает, а что Всеволод Федорович?

– Нет ничего, все нормально, идите готовьтесь. А то вам через полчаса Небогатов мстить будет, – про себя Руднев злорадно улыбался.

Ели он правильно оценивает уровень японской разведки во Владивостоке, о запросе карты островов Рюкю в библиотеке дядюшке Ляо должны доложить уже завтра. Если конечно не успеют сегодня. Остается надеяться, что доклад об этом уйдет в Японию оперативно. Грубый слив информации, как в прошлый раз, теперь скорее всего приведет к обратному результату, японцы не идиоты. Приходилось вводить в заблуждение о целях операции всех, включая Небогатова и свой штаб. Истинный маршрут эскадры и масштаб предстоящего во Владивостоке пока знал только он…

Но регулярная практика в судовожденческой стратегии, даже если цель игры немного отличалась от цели реального похода, шла офицерам на пользу. Когда Руднев, перебирая свои воспоминания о периоде обучения, понял, что ни его, ни других капитанов первого ранга и адмиралов русского ВООБЩЕ НИКАК НЕ УЧИЛИ принципам вождения эскадр в бою, ему стало хреново. Ну как, как черт побери, можно вообще воевать, если высшие офицеры учатся своей главной работе, "по ходу дела"?

Руднев окончательно забыл о том, что такое восьмичасовой сон. В очередной вечер, когда он борясь со слипающимися глазами пытался написать очередной приказ начальнику порта, в дверь его кабинета как – то особенно суматошно постучали.

– Ну, что там еще стряслось, господи? – вскакивающий из положения "задремал сидя" адмирал опрокинул на так и не дописанный документ чернильницу.

– Никак нет, ваше превосходительство, не то, чтоб стряслось… Тут вот к вам… По личному делу… – донесся из-за двери странно нерешительный голос ординарца.

– По какому еще на хрен личному делу? Какие у меня могут быть личные дела, если я уже третий месяц как не могу найти времени даже к мадам Жужу сходить? Кого там принесло на мою голову?

– Папа? – раздался из-за двери неуверенный ломающийся юношеский баритон.

– Коля? – ноги несгибаемого адмирала, грозы японцев, подкосились и он плюхнулся на стул, окунув оба обшлага мундира в лужу чернил на столе.

Петровича конкретно колбасило. Он тупо не мог понять своих чувств к появившемуся в дверном проеме юноше. Он никогда не питал теплых чувств к недорослям, но – он его ЛЮБИЛ, ведь это был ЕГО сын… Но у него никогда не было детей! Однако он прекрасно помнил, как вернувшись из похода на "Адмирале Корнилове" в первый раз держал на руках маленькое теплое тельце, уютно посапывающее во сне… Он никогда не видел этого пацана! Но память Руднева услужливо подкидывала все новые воспоминания – вот маленький, но упорный пацанчик ковыляет на нетвердых ногах по паркету… Это он вырвался домой, оставив на время зимы хлопотный пост старшего офицера на вмерзшем в лед "Гангуте". Вот уже крепкий, пятилетний парень перебирает привезенные ему отцом из плавания по Средиземному морю на "Николае Первом" сувениры… И теперь он, никогда не мечтавший о том, чтобы завести своих детей, паниковал от острого приступа отцовской гордости. Его сын, гардемарин… А что он тут, во Владивостоке делает?

– Гардемарин Руднев, а как вы тут оказались? Коля, что-то с мамой? – вдруг вырвалось у Руднева.

– Нет, с мамой все в порядке… Пап… Мы… Я… Я сбежал из училища, вместе с парой товарищей, папа возьми нас с собой в море, на "Варяге"… У нас сейчас каникулы, и мы… И ты… Совсем не писал…

– И вы ЧТО!? Дезертировали со своего поста? Повоевать вам захотелось, да? Совсем очумели, что-ли? А как у вас с отметками в табеле? А вы хоть подумали, насколько вы готовы к походу на настоящем корабле, и на каких собственно должностях вы себя видите? А то у меня нехватка только в кочегарах…

Несмотря на всю отеческую злость, вызванную внезапным явлением своего блудного отпрыска, и все вызванные этим неизбежные дополнительные проблемы, Петрович прекрасно понимал, что тот наверняка настоит на своем, и пойдет в море вместе с ним… Максимум, что он сможет сделать, это определить его перед боем на самый забронированный и быстроходный корабль эскадры – "Громобой". Но… Но отказать этому "юноше бледному, с горящими глазами", своему сыну, который незнамо как проехал через всю Россию, чтобы попасть на войну… Он не сможет. Да и смог бы – это было бы полным свинством. А ведь любопытно – если молодые люди бегут не ОТ войны, а НА войну – значит они считают ее правильной, своей… Похоже Вадик-то в Питере не зря хлеб с маслом ест. Ох, грехи мои тяжкие…

Уже поздно вечером, когда отец и сын наговорившись укладывались спать, Николай Руднев задал отцу вопрос который мучил его с момента их встречи:

– Папа, а кто такая "мадам Жужу"?

– Знаешь сынок, вот вернешься из своего первого боевого похода, тогда я тебе и расскажу. И даже покажу, пожалуй, что она такое… А пока тебе это еще рановато, спи. Завтра буду вас, балбесов, навязывать командирам кораблей.

– А меня не надо навязывать, ладно?

– Что, ладно?

– Я только на "Варяг". Если хочешь, хоть кочегаром…

– Спи давй, кочегар. Толку то от тебя с лопатой. Матросы засмеют. Флажки сигнальные в руках держать умеешь.

– Третий на курсе…

– Завтра проверим. Все. Отбой! Спокойной ночи.

В самом конце июля во Владивосток прорвался "Аскольд". Его прихода ждали, но он все равно оказался громом среди ясного неба. Хорошо хоть, что дежуривший в эту ночь миноносец "Беспощадный" в последний момент отказался от торпедной атаки. Хотя вариант "своя своих непознаша" был весьма вероятен. Но с пятнадцати кабельтов в темноте почти безлунной ночи сигнальщик разглядел на атакуемом крейсере пять труб. Римский – Корсаков запросил позывные…

"Аскольд" на пару с "Новиком" накануне ночью выставили несколько минных банок на входном фарватере Пусана. После чего пути крейсеров разошлись: "Новик" побежал обратно в Артур, а крейсер Грамматчикова продолжил бег на север. Макарову позарез требовались все три комплекта радиостанций Телефункена, которые вместо отрезанного Порт-Артура были переадресованы во Владивосток. "Аскольд" должен был их забрать.

Три… Увы, пока только три вместо десяти в первой партии поставки. Телефункен сорвал график! Но отнюдь не злонамеренно. Техника такого уровня была еще слишком сложной в изготовлении, а главное – в наладке.

По уверениям немцев станции эти давали возможность уверенной приемо-передачи на расстоянии до шестисот миль и даже больше. Однако Лейков, он же новоявленный Фридлендер, которому Петрович и поручил приемку аппаратов, пока готов был поручиться только за 350-400, и никак не более того. С этим нужно было что-то делать, и красноречивое молчание Петровича, принявшегося вдруг сосредоточенно чистить свой браунинг, послужило для меха "Варяга" хорошим стимулом к действию. Сейчас он, вместе с прибывшим по просьбе Руднева на "Аскольде" мичманом Ренгартеном, после подрыва "Победы" оказавшегося "безлошадным", увлеченно "колдовал" над этими, по его выражению "чудовищными, допотопными сооружениями", дабы попытаться выжать из хваленой германской техники все, что только было возможно при доступных подручных технических средствах.