Александр Чернов - Одиссея Варяга

– Да, хмарь, конечно… Согласен. Вряд-ли они пойдут на выключение маяков на главной дороге. И встречь нежелательных по пути не было, те пароходы, что позавчера на горизонте мелькнули шли от Японии, и телеграфом никто не воспользовался. Мы и "Стокгольм" то наш отсюда плохо видим, а "Гриффинсборга" я даже в бинокль едва различаю…

Нет, дергаться не будем. Идем дальше. И если не подкачали наши дорогие "боги карты и секстана", то рано или поздно…

Что это? Ратьер? Смотрите внимательнее… Да "швед" наш морзит, но не разберем пока… Ага! "Храбрый" репетирует. Читайте!

– "Справа по курсу маячный огонь!"

– Где? Не видно же ни черта!

– А от нас и рано, наверное…

– Дать сигнал по отряду: "Боевая готовность!"

– Вон! Вон он – левее смотрите…

– Так… Да! Вижу! И это "справа по курсу"!?? Да он же по носу практически… Смотрите все внимательнее, мало ли что… Борис Сергеевич должен опознать его. Он здесь не раз был. Правда приходилось ли ему в такой хмари ползать, не знаю.

– Семафор, Ваше превосходительство! С "Гриффинсборга": "Мыс Мисаки. Принимаю 4-ре румба к Весту, следуйте за мной".

– Слава Богу… Я уж думал, что к Муротозаки вылезли, – не отрываясь от бинокля процедил Сильман, – а то пришлось бы сначала назад отползать, чтобы Ишиму обойти…

– Сигнал Коломейцову: выйти на левый траверз "Храброго", дистанция пять кабельтов, удерживать место. И по всему отряду: скорость – двенадцать! Боевой порядок Љ1!

Бог не выдаст – штурмана не подведут! За мной не пропадет, господа, коль живы будем. Кстати, если бы вышли точно посередине пролива, маяков в этом киселе могли бы и не увидеть. Вот чего я больше всего боялся – что будем блуждать в заливе и искать НАШ пролив. Теперь – все. Есть привязка. Теперь Кробовской выведет нас точно. Слава тебе, Царица небесная.

А ведь если такая хмарь и дальше продержится, японцы стрелять-то не смогут! Не увидят нас со своих высот просто… Эх, жаль наши транспорта быстрее не разгонишь! Но все одно – пока что расклад наш, господа офицеры.

"Тада-Мару" был довольно пожилым и видавшим виды небольшим трампом. Построенный в Филадельфии в самом начале 1890-х, он успел уже дважды сменить флаг побывав "Форт-Дженкинсом" и "Атабаской", до того как был куплен новыми хозяевами, и стал совершать регулярные переходы между портами тихоокеанского побережья Японии и новым местом своей приписки – Осакой. В дальние рейсы его не пускали из-за слабости машины и непропорционально большого угольного аппетита. Так бы и коптить ему небо в кобатажниках еще лет пять-семь до честной отправки в утиль, но вмешалась судьба в виде комиссии из трех офицеров ВМС, которые неожиданно явились на пароход во время его захода на мелкий ремонт в Кобэ.

В итоге ветеран – углепожиратель из заурядного, ничем не примечательного трудяги превратился в корабль Императорского Соединенного флота! Под прежним своим именем и боевым флагом он был поставлен на бочках у самого входа в пролив Китан, прямо под обрывистым берегом острова Токушима, с которого смотрели в сторону Тихого океана вороненые стволы береговых батарей. Теперь он терпеливо и честно исполнял сразу две роли – нес брандвахтенную службу у пролива и был базой для снабжения и отдыха экипажей швартовавшихся к нему дежурных миноносцев. Мало того! Теперь он и сам был вооружен! На его баке, обращенном в сторону пролива Кии было установлено крупповское 88-мм орудие, а на крыльях мостика, специально усиленных по такому поводу, два мощных прожектора, таких же, что и на флагмане Соединенного флота – броненосце "Микаса"! Ну, или почти таких же. Кроме того на "Тада-Мару" был установлен аппарат беспроволочного телекрафирования. Предложение армейцев о соединении его со штабом артиллеристов района "Тадошима" не нашло поддержки у моряков, которые считали, что если, в случае шторма например, пароходику придется срочно сниматься с якоря, лишнее электрическое хозяйство будет только помехой. Но главное! На корме парохода, там где были срублены фальшборты, был установлен минный аппарат, а в трюме под талями покоились три торпеды Уайтхеда к нему! Любая из них имела дальность хода больше чем до середины пролива, и вполне могла оказаться роковой для любого упрямца, не желающего исполнить приказ о немедленной остановке.

И хотя война с северными варварами грохотала где-то совсем далеко, "Тадо-Мару" став боевым кораблем всей своей котлозаклепочной душей гордился таким поворотом судьбы. Чего нельзя было сказать о его новом капитане. Нет, вернее, командире – капитан-лейтенанте Йозо Ямасита. За неуживчивый характер, склонность резать начальству правду в глаза именно в том виде, как он, Йозо, ее понимал, а так же тягу к неумеренному общению с пивом "Асахи", он, вместо того чтобы покрыть себя славой где-нибудь в Желтом море, сражаясь с врагами императора на корабле первой линии, вынужден был убивать время и душу на этой ржавой куче металлолома, мертво стоящей на двух бочках возле входа в Осакскую бухту.

Поначалу он еще не воспринял встречу с "Тада-Мару" как бесповоротную жизненную катастрофу. Но тянулись дни, недели и месяцы, проходили в залив и из него суда и парусники, менялись под бортом дежурные миноносцы. Их командиры, добрые сердца эти лейтенанты, периодически пополняли его арсенал бутылок "Асахи" во втором трюме (там было холодно, и пиво долго не портилось), и они же скрашивали и его досуг, вместе с еще тремя офицерами брандвахты.

За почти год стояния у пролива "Тада-Мару" и скучающие возле него миноносцы не совершили ничего выдающегося, если не считать остановку и отправку к Вакаяме полутора десятков иностранных пароходов, пытавшихся по незнанию пройти в залив ночью. До сих пор все обходилось без стрельбы: суда послушно стопорили ход в лучах прожекторов, а неспешно подходивший к ним потом миноносец конвоировал нарушителей к Вакаяме и передавал с рук на руки такой же брандвахте, как и "Тада-Мару", у которой, кроме миноносцев, гнездились еще и несколько таможенных катеров. Даже предупредительного выстрела делать не пришлось ни разу…

Нет, стрельбу с "Тада-Мару" конечно слышали, когда раз пять или шесть за время его стояния у Токушимы, орудия на высоких скальных верках за спиной начинали бить в море: или по квадратам, или по предварительно установленным мишеням. Это был еще тот спектакль! Грохот, клубы дыма, гейзеры воды взлетающие в небо… Пару раз даже не так далеко от "Тада-Мару"… Остановленное на время учений судоходство, высокое армейское начальство на брустверах батарей… Увы, весь этот праздник жизни оставался за бортом "Тадо-Мару", если не считать периодических визитов в гости пары артиллерийских офицеров, с которыми Йозо был в приятельских отношениях – миноносцы периодически брали с собой в порт кого-либо из артиллеристов с острова. Это было быстрее, да и на обратном пути можно было прихватить кой-чего не опасаясь досмотра начальства: полежит день-другой у Ямаситы на "пыхтелке", а там шлюпкой и заберем…