Александр Шуваев - ГНОМ

— Это позволит нам успеть к летней компании, — убеждал он начальство, — это куда лучше, чем шедевр, который опоздает к событиям.

— А если немцы успеют с истребителем?

Конструктор с явным пренебрежением махнул рукой:

— А! Пока обучат летчиков летать. Пока набьют шишек, пока будут пробовать воевать, не умеючи. Пока выработают и распространят тактику. Искать и перехватывать сверхскоростной самолет – потяжелее будет, чем бомбить неподвижную станцию. Думаю, никакой особенной разницы для пилотов бомбардировщиков и не будет. За это время мы успеем сбросить десять тысяч тонн бомб, как минимум. А к этому моменту как раз поспеют "вторые".

Испытания "Ил-20" начались с двумя "ДЛ-1-1", но в серию пошел уже вариант с двумя "тройками". Надо сказать, освоение реактивных бомбардировщиков находилось в разительном контрасте по сравнению с тем, что творилось с истребителями. Капитану Мусинскому, который поначалу отнесся к самолету без винтов с естественным недоверием, машина просто-напросто понравилась после первого же полета, в который его вывез Галлай. "К лету" поспела, почитай, целая сотня "двадцаток".

Словно бог подсказал Карлу Цейцеру: прежде, чем выйти на узкую полянку, почти прогал в заросшем мелколесьем и кустарником, заваленном буреломом лесу, он осторожно выглянул сквозь ветки густого куста. На том краю, на обочине заросшей горцем тропки, там, где темнел спуск в одну из бесчисленных поросших балок, стояли трое в сером. Двое – малорослых, тощих, но каких-то упругих, как из стальной проволоки, державшихся с этакой вызывающей готовностью. Третий, державшийся с неподвижностью валуна, был огромен. Широченные округлые плечи, сутулая спина, необъятная задница и устрашающе массивный торс, телосложение, отчасти напоминающее каменную бабу на перекрестке степных дорог. Только что без той коротконогости. При этом чудище отчего-то не казалось толстым: то ли от явного отсутствия рыхлости, то ли… Да, точно. Некое подобие талии. Не вот обхватишь, конечно, но по сравнению с задом и грудной клеткой – несомненно. На головах у всех трех серые капюшоны, но не заостренные, как обычно, а круглые, как кольчужные капюшоны кнехтов на средневековых гравюрах. У всех троих маленькие, будто игрушечные, изящные карабины с торчащими снизу кривыми рожками, как продолжение рук. У здорового смотрится, правда, как игрушечное детское ружьецо для семилетнего, либо обрез, но все равно, естественно и привычно. Привычно объясняются жестами, быстро и сложно двигая руками, но изредка что-то мяукают, — очевидно, не слишком берегутся. Можно было выстрелить, но Цейцер всем опытом своим ощутил: с карабином – не успеть. Он свалит в лучшем случае одного, но второго выстрела, эти ему сделать не дадут. Игра не стоит свеч. Тут предательский сучок хрустнул у него под ногами, и троица словно взорвалась. Мелкие рыбками нырнули в стороны, на лету вздергивая автоматы, здоровый мгновенно, словно сломавшись в пояснице, пригнулся, а потом в развороте плюхнулся на живот. Карл услыхал знакомый еще с того страшного дня под Батайском звонкий, хрустящий вой "игрушечных" карабинчиков, и над ним вспухла туча сбитых пулями листьев. Он по-заячьи, как был, на четвереньках прыгнул в сторону, и стремглав, ломаным зигзагом наискось шарахнулся в чащу. Был уверен: не попали сразу, так погони не будет. Когда он вышел к своим, зуб у унтер-офицера не попадал на зуб, а рожа была настолько бледной, что на это обратили внимание товарищи.

— Ты что, призрака увидел?

Но он только отмахивался, явно не желая говорить дело. Рассказ его слишком легко было объявить паническими слухами, и он прекрасно это понимал. Только вечером, со своими, с теми, на кого можно положиться, он, как во времена оны, развязал язык:

— Русские у нас вот-вот начнут. День-два, и привет.

— Брось! Им не до того. Манштейн на Украине крепко им поддал. Говорят, — вот-вот возьмет назад Киев. Уже третий день наступления, говорят, такой силы у нас не было больше года. Новые танки, которые нельзя подбить.

Эти, и подобные резоны ему приводили неоднократно, но он только крутил головой и твердил свое:

— Не знаю, что на Украине. Не знаю, возьмут Киев, или нет. А только здесь начнется вот-вот.

— Да с чего ты взял? Жуков рассказал по дружбе?

— Знакомых в лесу встретил, — нехотя проговорил Цейцер, — зимних еще. Из-под Ростова.

— Кто такие?

— Серый Сброд. Отмороженные убийцы. Психи еще похлеще, чем наши эсэсманы в 41-м…

— А, это не те, что бабы с пацанами? Слышал что-то, думал – вранье…

Цейцер молчал. Он не знал, что ему сказать, и как объяснить тем, что вовсе без понятия и поэтому ничему не верят.

— Думай, как хочешь, — равнодушно отмахнулся он, — только нам под Батайском было не очень весело…

— С нами все равно не сравнить. Всю зиму, всю зиму нас клевал не кто-нибудь, сам Жуков! Мы ни разу не спали больше четырех часов в сутки. Каждый день тебя атакуют, а следом надо атаковать самому. По этим клятым лесам, в этих проклятых снегах, в земле мерзлой, в болотах по пояс, — знаешь, что это такое?

— Тяжело, наверное, — с прежним равнодушием ответил унтер, как будто ему лень говорить, — жалко вас. Я ничего не говорю, нас мало было, тыловики да гарнизон тыловой, а их пятьдесят тысяч. Поэтому Серый Сброд нас быстро зарезал, почти не больно. Недолго мучились. Поэтому – сочувствую…

— В числе первых драпал?

— Наверное. Потому что те, кто отстали, — ни один не выжил.

— Все вы, кто с юга, трусы. Все отдали, все просрали. Штаны потеряли.

— Послушай. Вы тут героически, но отдали Смоленск. Так что какая разница?

— Сравнил!

— Не сравнивал. Но сравню еще. И тебе придется. Может быть, хоть тогда до тебя дойдет, что везде свои трудности. И не зря отступили такие же немцы, как ты.

Умный все-таки был мужик. Его начальству, которому, разумеется, было немедленно доложено, делать правильные выводы мешала куда большая осведомленность.

На южном фасе огромной дуги ОКВ сосредоточило восемнадцать пехотных и одиннадцать танковых дивизий, включая сюда эсэсовские "Рейх", "Мертвая Голова", переброшенную из группы армий "Центр" и вновь укомплектованную по высшему разряду лучшую дивизию вермахта "Великая Германия", а также спешно прибывшую из Франции очень сильную по составу 25-ю танковую дивизию: в этой колоде прекрасно смотрелись бы "Викинг" и лейб-штандарт "Адольф Гитлер", но чего не было – того не было. Проклятые твари безвестно сгинули вместе со штандартами, регалиями и большинством командиров на ободранном ветрами морском берегу под Новороссийском.

При этом во втором эшелоне находилось только три дивизии, а в резерве группы армий – вообще только две танковых дивизии. Пан или пропал. Манштейн, координируя всю операцию целиком, взял на себя командование южной ударной группировкой, поскольку считал это направление решающим.