Алекс и Ангелина Змаевы - Туман над тропами

Снаружи уже никого не было, только на столбике вяло шевелилась крупная рыбина, зацепленная за жабры. Вою принесли. Кто — не знаю, да и не дело жены спрашивать, мое дело готовить. Взбираюсь по трапу за ножом, а потом волоку рыбу в поселок, к общему костру. У костра с двумя примерно такими же рыбами уже возится Утренняя Роса, сестренка Хвоста. Понятно, откуда рыба, Вой вчера Хвосту наконечник нового копья заговаривал.

Она обрадовалась мне:

— Ой, Пума! Садись рядом, я как раз тебя спросить хотела…

О чем, интересно? Ко мне здесь с вопросами обычно не ходят. Есть вождь, есть шаман, есть старшая женщина поселка. А я просто одна из жен.

— Пума, мне сегодня сон приснился… — продолжает она, мнется. А почему, собственно, у меня спрашивает, а не у Воя?

— С шаманом уже говорила?

— Нет. Полкруга назад мне похожее снилось, я к нему пришла,… — вздыхает, — а он велел брату меня выпороть. Не хочу больше идти. Но ты ведь тоже говорила с духами, может, что-то подскажешь?

— Что за сон-то?

— Мне снилось, что я умерла. А мое тело зачем-то в землю закопали, а не отдали зверям. Вот лежу я, на мне земля. И идут мимо охотники Кайманов, и последний несет в руке початок маиса. Он стал надо мной, да как воткнет початок в землю! Да прямо в меня. Лежу я, а маис пророс, и растет пышный такой, нравится ему из меня расти. Ну а потом я проснулась.

Утренняя Роса замолчала, сосредоточенно чистит овощи, кидает их в варево. Не знаю даже, что и сказать. Так и вижу, как старик Фрейд ухмыляется из могилы. Но, оказывается, она еще не все рассказала:

— Я боюсь… Ты ведь знаешь, этот Кайман, которого нашли после боя… Ему камнем по затылку попало. Вчера очнулся, и с той поры сидит привязанный у Волчьего дерева. Его отдадут Рыжему Волку, как благоприятное время наступит. А пока мне вождь велел сварить ему из рыбьих голов еду и покормить.

Да, с этим кайманским воином случилась история. И сейчас он считает, раз так глупо попался, значит, покровитель-Кайман от него отвернулся и он лишился взрослого имени. Или, того чище, Кайман подарил его Рыжему Волку как виру за неудавшееся нападение. В общем, надели ему на шею веревку, привязали к дереву, на котором вырезан волчий профиль. Сидит, покорно ждет, когда прирежут. Те же "функция и свойство". Функция — умереть. Свойство — отданный Покровителем. Сбежать даже в голову не приходит.

А у Утренней Росы росы вовсю едет крыша. Шестнадцать кругов, в прежние времена уже давно бы отдали замуж, а тут не за кого. Идея подкидывать девушек в соседние племена умерла, едва родившись: боятся они попадать к Кайманам. Давняя неприязнь обросла мифами и страшилками. А тут — "ручной" Кайман под боком. Не такой страшный оказался, как выяснилось. Но вообще-то жертва для покровителя. Еще бы не начало сниться всякое…

Что бы такое придумать? Я медленно подбираю корешки и травы к похлебке и слова к ответу:

— Ты, Роса, не беспокойся. Он же под Волчьим деревом сидит, значит, ничего не сможет сделать вне воли Покровителя.

Девушка задумывается на мгновение, следит за мыслью:

— Ой, да! Как же это я сразу не сообразила! — улыбается, кидает в плетенку рыбьи головы для пленника.

А я направляюсь на полянку поблизости. Видела я там "обезьяний корень". От этого корешка мужики дуреют и готовы подмять под себя все, хоть отдаленно напоминающее женщину. Вообще соображать перестают.

Когда Утренняя Роса понесла пленнику еду, я увязалась следом. Кайманский охотник… бывший охотник сидел под деревом, отрешенно глядя на поднимающееся над лесом солнце. На принесенное варево набросился с жадностью, не разбирая вкуса и запаха. Еще бы, вторые сутки голодный. На то и был расчет. Вообще-то "обезьяний корень" применяют редко, а в таких количествах, как накидала я — особенно. Вкус и запах у него специфичны и в обычных условиях незаметно не подмешать. Другое дело после вынужденной голодовки. Девушка уже собралась возвращаться в поселок, но я уговорила ее подождать и забрать освободившуюся плетенку. Ну правда, зачем ходить дважды?

Хоть сидели мы поодаль, мне было заметно, как зрачки мужчины расширяются, изменяется дыхание, а руки начинают слегка дрожать. Взгляд то и дело обегает окрестности, задерживаясь на нас. Не сорвался бы раньше времени. Как-то мне не улыбается в нынешнем положении подставляться. Но нет, другой голод пока сильнее, доел и вылизал миску. Отставил в сторону. Утренняя Роса подходит за посудой. Он резко дергает ее к себе и наваливается сверху. Роса испуганно вскрикивает, ждет, что я кинусь ее отбить, или побегу, или закричу о помощи. Я указываю на Волчье дерево, делаю жест: "На все воля Покровителя..." — молча, но понятно. Девушка замирает, даже не обращая внимание на то, как Кайман трясущимися руками задирает ее юбку. Затем переводит взгляд на дерево и зажмуривается. Я отворачиваюсь от парочки под деревом.

Идем назад, когда солнце уже почти подобралось к зениту. Утренняя Роса повисает на мне, с трудом переставляя ноги.

— Пума… почему так больно? За что Покровитель со мной так?..

— Покровитель тебя как раз пожалел, — невесело усмехаюсь я. — А если бы вместо живого человека оказался маисовый початок?

— При чем тут маис?

— Сама во сне попросила, Рыжий Волк помог.

— Я сама? — она замолкает. А потом жалобно:

— И что теперь?

— Прорастать будешь… не маисом, конечно, так кайманчиками.

— Кайманы яйца несут. Ну те Кайманы, которые с хвостом, — в голосе ее ужас. — Я буду нести яйца?

— А которые с ногами? — я с трудом сохраняю серьезность.

— Которые с ногами, не знаю. Хвост как-то у Воя спрашивал, а Вой только посмеялся и ничего не сказал. Наверное, несут… или чего он смеялся. Так я тоже буду нести яйца?

— С чего? Этот Кайман уже Рыжему Волку отдан, а волки яиц не несут.

— А, да… Ты можешь Вою сама рассказать? Я боюсь.

— Да уж расскажу, куда я денусь.

Воя интересовали подробности.

— Поставил, говоришь, ее в ритуальную позу под волчьим деревом?

— Да.

— Тогда свадебный обряд свершился. В качестве свидетеля — ты. Хорошо. Очень хорошо.

— То есть она сейчас его жена? И что ей делать?

— Что делать, что делать… — в голосе Воя звучали ворчливые, но крайне довольные нотки. — Побудет пока женой. Позаботится о нем как о муже. Ничего, ненадолго… через несколько дней я отправлю его на тропы предков. И если Роса понесет, после рождения ребенка можно будет выдать ее за кого-нибудь из наших охотников.

Вот так. Нравится, не нравится, а побудет женой. Пока мужа не прирежут. А поскольку Кайману, привязанному к дереву, делать нечего, кроме как с женой развлекаться напоследок, будут у Утренней Росы несколько весьма непростых дней. И если с точки зрения личности можно было бы говорить о насилии, об обиде, то для рода это способ обеспечить приток свежей крови, то есть очень и очень хорошо. Если бы я верила в Рыжего Волка, то сочла бы Покровителя мудро направившим события так, как они произошли. Потому и совесть не тревожит меня, хотя слегка и сочувствую Росе. Как говорили в других местах и в другое время — "ничего личного".