Алекс и Ангелина Змаевы - Туман над тропами

— О чем ты?

— Выходит, ты не умеешь слышать своих мужчин и не знаешь, чем занимался Сучок последние полкруга, — он не задавал вопроса.

— Нет. А как это: "слышать"?

— Берешь глоток воды духов, добавляешь чуть-чуть сока из корня фиолетовых цветов-колокольчиков, что растут по берегам рек, и настаиваешь на синем древесном грибе. Выпиваете на двоих перед тем, как лечь вместе. Дальше сама разберешься… Да. Так вот, Сучок считает, что теперь ты — говорящая со Старейшим Временем и даже место его силы расчистил.

— А ты-то откуда знаешь?.. Ты с Сучком не связан никак!

— Ну, это просто. Белый Кайман сказал.

— Это с лицевой стороны. А как оно с изнанки?

— С изнанки? Считай, догадался, — усмехается. — И еще я с вашей Гремучкой как-то беседовал. Ее мои ребятки утащили. Я поговорил, травками напоил, потом ее обратно подкинули. Никто и не заметил. А потом к вам на остров плавали. Не только у Волков большие каноэ есть. Красть никого они не стали, конечно. Это Волчки столь неосторожны, племя Туманной трогать. Вот такой узор изнанки… Но все же, каков твой выбор?

— Подожди. А сейчас… обе стороны. Я сейчас сплю или и меня "утащили"? И кстати, что за "ребятки"? — оглядываюсь, но вокруг нет ничего плотнее тумана и деревьев где-то внизу.

— А какая разница, — передразнивает меня моими же словами, — если к рассвету обе стороны станут одним целым? Хочешь — думай, что спишь. Хочешь — что утащили. Главное, наш разговор не заспи. Но я от тебя не отстану с вопросом… так что?

Отвечаю не задумываясь, как будто давно знаю ответ:

— Туманная Анаконда близка нам на острове. Даже для Волков "хозяйка горячих вод" что-то далекое. Ну разве что женщинам, как помощница у очага. А ведь за Волков теперь мне отвечать… — да, никуда теперь мне от Волков не деться. — Хорошо, хоть у Кайманов ты есть.

— Это с изнанки, — строго произносит он. — Про Кайманов не надейся, они тоже у тебя будут. А как ты сплетешь лицевую сторону?

— Мне кажется, вода Времени освободилась из какого-то неведомого плена. Старейший Время зовет меня.

Такого пронзительно-холодного взгляда я еще не встречала. Замшелый вдруг стал похож на огромную змею, глазами-прожекторами просвечивающими в упор маленькую темную пещерку моей души. Я не могла сказать ни слова, только хватала воздух ртом. Через несколько секунд старик отвел взгляд и меня сразу "отпустило".

— "Вода Времени", значит. Интересно. Скажи, ты знаешь, откуда появились люди?

— Племя Волков произошло от Первого Рыжего Волка… — начала я. Замшелый махнул рукой, будто отгоняя насекомое. — Или тебя "изнанка" интересует?

— Изнанка. Если тебе есть что сказать…

— Ну тогда — от обезьян! — Вот так вот, получи, Великий, Дарвина на тебя нет. И что теперь скажешь?

— От обезья-ан?.. Да, некоторое сходство есть. Но только на первый взгляд.

— Вот как? Что же на "второй"?

— Смотри сама. Вот волки жили на полночь, где кончается большой лес. Мохнатые, быстроногие. И все звери там такие. Все похожи, хоть и разные. Или птицы, что живут в небе. Тоже все разные и все похожие. У всех перья и клюв. А люди и обезьяны? Ты знаешь хоть одну голую обезьяну?

— Н-нет… Но это же внешнее. Может, мы тоже когда-то были в шерсти, а потом получилось, что лучше так.

— "Получилось"… Отчего у ревунов не получилось?

Ну и вопросики задает этот дед. И даже про одежду не скажешь, стали, дескать, носить и шерсть перестала быть нужна. Не носят тут одежды и в шкуры никто не заворачивается, как на картинках в учебнике истории. Тепло, не нужно.

— Не знаю. Но все равно это внешнее…

— Внешнее? Будет тебе и внутреннее. Ты вот это где взяла? — скрюченный палец зацепил ожерелье из ракушек у меня на шее.

— Наловила, в заливе. Там не очень глубоко.

— Ныряла?

— Да.

— А какой-нибудь ревун умеет нырять?

— Не знаю. Может, им просто незачем?

— Ну да, ну да, — покивал головой, — и от выловленных моллюсков они откажутся. Как же, как же. Так вот, девочка, не могут они нырять. Захлебнутся сразу.

— Это-то понятно. Надо просто не дышать, а они же не знают.

— Нет! Вот смотри, — старик отодрал с дерева полоску коры и свернул ее в трубку, — попробуй, вставь это в рот и нырни. Сразу поймешь, поможет ли просто "не дышать".

— Конечно, если я рот не закрою и нырну, то вода в меня нальется, как в тыкву горлянку. Но я же рот закрываю, и ревун может закрыть.

— Рот закрыть может, но в него все равно нальется. Через нос. И в ревуна, и в игрунку, и в любую другую обезьяну. Кроме человека. Это уже "внутреннее".

— Ну и что ты хочешь мне этим сказать?

— Посмотри на своих Волков. Они ушли в лес, но жилища строят как раньше на севере, хоть они в лесу и неудобны. И сами они слишком большие для леса. Они не у себя здесь. Живут — да, но все равно не у себя. Все мы в каком-то смысле "не у себя". Все ушли в чужие места.

— Откуда?

— Попробуй догадаться сама. — Поглядев на меня, сжалился: — Я еще подскажу. Вот кайманы, они голые и покрыты слизью. Вместе с ними в реках и озерах живут лягушки. Тоже голые и тоже покрыты слизью. И тритоны.

— Но люди-то слизью не покрыты! Значит люди не из рек и озер.

— Нет. Не из рек и озер. Но я тебе говорю о другом. Если бы мы не знали, где должны жить кайманы, то посмотрев на тритонов, смогли догадаться.

— Гм… — задачка заинтриговала. — Значит: голые, могут нырять, слизью не покрыты…

— … зато кожа жирная.

— Да, кожа жирная и под кожей жир. Дельфины? Море? Но человек не может жить под водой как дельфин!

— Под водой — не может. Да и руки у него, чтоб на ветках висеть, и по земле бегает быстро. Но за едой ныряет в воду. Соленую, морскую. Не догадалась еще?

— Мангры? А, да, я вспомнила, Вой рассказывал про Белого Каймана и девушку. Но я думала, это только узор лицевой стороны. История, как у любого другого племени…

— А так и было, — он казался очень довольным. — Я слегка подправил ту историю, показал чуть-чуть изнаночного узора. Понимаешь, девочка, Великие рождаются редко, я думал — уже не дождусь. Вот и сделал так, чтобы не все потерялось. А тут ты. Но все равно хорошо — будут тебе подсказки. А теперь пора.

— Подожди… — но я уже не видела старика. Все вокруг затопил густой белый туман, ставший сразу плотным и вязким, как вода. И вот меня несет поток этого не пойми чего, укачивает и я засыпаю.

Плеск волн о борт каноэ, тихая песня без слов. Скользкий на корме почти неслышно тянет то одну, то другую ноту. А все вместе — песня волка, тоненькая ниточка принадлежности к племени, что тянется от поселка, родового дерева, хижины шамана. Еще недавно я бы сказала "нашей хижины". Эх, Вой, старый волк, так и оставшийся наивным волчком. Муж мой, отец дочки, дорогой мне человек, не ставший другом… И кто знает, хорошо это или плохо. В "сейчас и здесь" не знают "Старого Учителя" с раскосыми китайскими глазами, но понятие Пути от этого никуда не исчезло, как никуда не исчезли и развилки на нем.