Андрей Архипов - Ветлужцы

Вот и пришлось последним, учитывая норовистого речного коня и стоявших поперек реки новгородцев, броситься в пешую погоню. Хорошо еще, что Вараш был местный и знал многие тропочки в округе, так что до того места, где речка постепенно сворачивала к югу и текла почти в обратную сторону, — не дошли, а долетели! Превозмогая усталость, вышли на берег, где подивились на величие елово-пихтовых раменей, [113] Рамень — тип елового леса на суглинистых, хорошо дренированных почвах. Благодаря высокому плодородию почв на месте рамени часто размещаются с.-х. угодья, которые оказываются окруженными участками лесов, т. е. в «раме» елового леса. Отсюда и название. изредка перемежающихся светлыми дубравами, но тут обрушился дождь, и всем стало не до осмотра окружающих красот. Спрятаться от непогоды среди мрачного леса можно, но это требует времени, которого у них как раз и не было: новгородцы уходили все дальше и дальше на своих плоскодонных ушкуях. Поэтому было принято решение двинуться к небольшому поселению черемисов, стоящему на все том же ветлужском притоке, где появлялась надежда подсушиться, а заодно и узнать последние вести о проплывших чужаках. Изгородь этой небольшой деревеньки сейчас уже проглядывалась за поворотом реки, однако над проступающими кое-где крышами домов не вился дымок — предвестник тепла и уюта, безмолвствовали собаки. Селение будто вымерло, а отправленный туда разведчик все никак не возвращался.

Наконец между деревьями скользнула безмолвная тень, еловая ветка дрогнула, осыпав прибежавшего черемиса потоком скатившейся воды, и он предстал перед Гондыром с каменным лицом. Мрачно посмотрев на обоих предводителей сводного отряда, провидчик что-то коротко сказал, развернулся и пошагал в сторону селения. Удмуртский десятник недоуменно посмотрел на своего коллегу, но тот лишь пожал плечами и перевел последние слова своего подчиненного:

— Он уверен, что такое нам надо узреть самим.

После этого Вараш скомандовал подъем своим людям и, ничуть не скрываясь, последовал к изгороди. Немного погодя цепочка ратников уже втягивалась в селение через пролом ворот, осторожно разглядывая невысокие скособоченные срубы и стоящие рядом летние постройки без крыши над очагом, называющиеся кудо.

Черемисы сразу вышли вперед, постоянно озираясь по сторонам. Один из них неожиданно обернулся и с ненавистью уставился на Гондыра. Десятник встал как вкопанный, пытаясь осознать причины такого взора, и перевел взгляд дальше по улице. Только тут он понял, что ярость сверкнувших глаз была предназначена вовсе не ему: черемис просто разлил свои эмоции вокруг, наткнувшись на место побоища. Посредине улицы валялся пес, разбросав свои внутренности в мокрой луже, потемневшей от крови. Чуть дальше, около плетня, отделявшего усадьбу от улицы, лежал старик в белых одеяниях, прикрыв своим телом небольшую девчушку. В его спине торчала стрела, пронзившая их обоих. Кинувшийся к ним Вараш лишь покачал головой, показывая, что помощь тут не нужна. Чуть дальше распластался молодой парень с топором в руке, неловко скособочив голову. Дождь смыл все следы крови, и крохотный шрам на шее выглядел безобидной царапиной. Но и в этом месте Вараш отрицательно покачал головой, не давая никакой надежды. После четвертой жертвы, найденной в отдалении, короткая улица кончилась, и черемисы бросились врассыпную по домам, жестами попросив удмуртов остаться на месте и смотреть по сторонам.

Те лишь молча кивнули, понимая, что без знания языка совсем не дело искать по домам выживших жителей. И вообще надо вести себя тихо и незаметно. Если кто-нибудь захочет выместить накопившуюся злобу, то ветлужцы попадут на роль врагов в первую очередь. И за счет своих необычных доспехов, и из-за того, что удмуртов тут не жалуют, — еще памятна былая вражда, а пролитая кровь между двумя народами лишь слегка подернулась пеленой прошедших лет.

Долгое время ничто не происходило. Лишь нудный дождь, заглушающий все звуки в округе, продолжал смывать следы смерти на телах людей. Иногда он прерывался скрипом распахивающихся дверей и негромкой перекличкой черемисских воинов, но в остальном тягостное молчание сгущалось между стоящими в охранении ветлужцами.

«Хуже нет, чем ждать и догонять», — пронеслось в голове у Гондыра, и он свистом позвал Коньгу и Сурму к себе:

— Всуе тут стоим, пошарьте окрест… Авось и найдете кого!

Последние слова десятник выкрикнул уже вослед убегающим ратникам, в своих нарядах более похожим на скоморохов, чем на бравых воинов. Криво ухмыльнувшись, Гондыр стал разгонять оставшихся по ключевым точкам обороны черемисской деревушки. Что такое точка и зачем к ней нужен ключ, десятник из объяснений полусотника в свое время понял не совсем, но и без этого ясно, что в селении никого нет и надо поставить людей к воротам и на помост, дабы те обозревали окрестности. И вновь потянулись минуты ожидания, наполненные горечью: черемисы из домов вынесли еще два тела, сложив их под ближайший навес. Гондыр даже не стал подходить ближе, чтобы рассмотреть новые жертвы: серая домотканая одежда и так выдавала, что они были местными жителями.

Неожиданно из-за изгороди послышался истошный визг, наполненный каким-то отчаянием. Прозвучав на одной ноте почти полминуты, он так же неожиданно оборвался, и наступила благостная тишина. Даже дождь, казалось, перестал идти, застыв в воздухе от изумления. Выскочившие из домов черемисы стали выстраиваться под удивленными взглядами не двинувшихся с места удмуртских воинов, и лишь ленивый взмах руки дозорного от разломанных ворот немного поумерил их пыл. Мол, чего суетитесь раньше времени? Вараш даже не стал распекать разгорячившихся воинов, лишь немного поморщился, проходя мимо. Что он мог сказать? Черемисский десяток был собран с бора по сосенке, а главным принципом отбора воинов были молодость и хотя бы небольшое знание языка новых поселенцев с низовьев Ветлуги. А за один месяц разве может неопытный предводитель чему-нибудь научить столь же неискушенных воинов?

Неловкость ситуации сгладил возглас от ворот, который заставил обоих предводителей выдвинуть туда большую часть сил. Тревога оказалась напрасной: к селению подходили удмурты, посланные на разведку. Вот только возвращались они не одни, а с «добычей». Первым в ворота зашел массивный Сурма, несущий на плече чье-то недвижимое тело, болтающее за его спиной руками в разные стороны. За ним следовал сконфуженный Коньга, стоически выдерживающий удары, которые сыпались на его спину частой дробью. А замыкала процессию девчушка лет семи, наотмашь колотящая уже немного размочаленной палкой терпеливо сносящего ее побои ветлужца. Лишь увидев обступивших ее воинов, она прервала свое занятие и кинулась к уже сброшенному Сурмой телу, прокричав на ходу что-то непонятное.