Александр Афанасьев - Наступление ч. 3 (СИ)

— Только ты не думай, что умрешь смертью шахида — сказал офицер — подохнешь, как собака, хоронить тебя тоже не будем. Подохнешь как собака.

За спиной у Алишера хрипела на поводке овчарка, и он знал, что это такое. Укушенному собакой — не место в раю.

Офицер повернулся, показал на лежащего у машины скорой связанного Мирзу — тот был ранен при штурме и шумно, как то мокро, с всхрипами дышал.

— Повесить вы…дка! — приказал он

Виселицу сооружать тут было не из чего, да и тратить время не хотелось. Двое младших офицеров — один недавно потерял целое отделение в зеленке — подтащили Мирзу к петле из стального троса, петля была приделана к талю, который использовался для ремонта самолетов. На шею Мирзе накинули петлю, потом один из офицеров нажал кнопку — и барабан стал наматывать трос. Умирал Мирза долго, минут пять.

— Подохнешь так же — сказал офицер — а потом вот что сделаем. Тут у нас одному прапору сала прислали, с Украины. Вот я тебя повешу, потом сало в пасть запихаю и на самолет. Как об землю е…шься тысяч этак с трех метров да на камни — потом не опознают. Так и предстанешь перед Аллахом с салом в пасти — потом и доказывай, что ты его не ел. Если будешь говорить — клянусь Аллахом, убьем как мужчину и воина. Попадешь в рай. В высшее общество. Ну, что?

Алишер хрипло рассмеялся

— Аллаху Акбар! — выплюнул он в лицо советскому офицеру

— Как знаешь

Офицер сделал знак — и проводник спустил собаку…

— Алла-а-а-ху Акбар Алла…..

Плывет над старым Карачи протяжный напев азанчи, призывая правоверных вставать на молитву, ибо суров Аллах к преступающим, и в день страшного суда спросит за все, за грехи, известные людям, и за грехи, ведомые одному лишь Аллаху. Коран говорит — спасутся те, кто уверует. Но много ли веруют те, кто несет слово его?

И много ли веруют те, кто несет в мир беду именем Его?

Здесь, в районе парка Ништар, на намаз мало кто встал. Молодежь, студенты — шумное, смешливое племя, нетерпеливо смотрящее в будущее и не желающее отдавать даже самой малой дани прошлому. В них, в этих пацанах и девчонках, которые идет по тротуару, переговариваются, целуются — будущее этой страны. Трудно поверить, что кто-то из них, кто учится, чтобы стать врачом, инженером, агрономом — может надеть чалму на голову, взять автомат и пойти убивать.

Но ведь идут!

Старый, белый, запыленный Мерседес, на лобовом стекле которого была наклейка "Нет Бога кроме Аллаха и Мухаммед пророк его" притормозил напротив парка, около одного из небольших дуканов… или магазинчиков, здесь, в самом европейском городе Пакистана, если не считать, конечно, Исламабада — и тут же из магазина выскочил молодой парень, перебежал тротуар и ввалился в раскрытую навстречу дверцу Мерседеса. Машина сразу тронулась…

Человек, сидящий на заднем сидении — он походил на внезапно разбогатевшего (вероятно на наркоторговле) крестьянина — неторопливо перебирал сухими, сильными пальцами необычные, обсидиановые четки.

— Ас саламу алейкум, Заболь — поздоровался человек — хуб асти?

— Ас саламу алейкум, падар… — ответил Заболь — хайли хароб.

Пароль и отзыв. Сигналом тревоги было бы одно из двух — если бы молодой собеседник назвал пожилого эфенди, а не падар, отец, и если бы он сказал, что все хорошо. Это значило бы, что он находится под контролем пакистанской контрразведки.

— Перейдем на русский? — предложил старик — ты знаешь его?

— Немного рафик — признался молодой — я учил его на курсах и долго не говорил на нем. А вы где хорошо узнали русский?

Старик в душе улыбнулся — в этом мире его по-прежнему принимали за кого угодно, только не за русского. Впрочем, русским он и не был… если только по духу. По духу он был русским узбекского происхождения, как говорили многие, когда был жив Отец.

— В армии — ответил старик — я учился в России. Давно.

— Мой учитель на партийных занятиях говорил, что русский надо знать, если ты хочешь добро Афганистану — похвастался молодой

— Вероятно, он был прав. Как ты живешь, Заболь?

— Молодой афганец пожал плечами.

— Как все, падар. Торговля — дело такое, если ты вложил тысячу афгани, тебе вернется две. Это везде так, и никто если торгует — не знает голода.

— Тот, кто теряет осторожность, теряет все — заметил старик — тебя не взяли под наблюдение?

— Нет. Я беженец, такой же, как и все.

— У беженцев обычно не бывает денег. У тебя они есть.

Молодой покачал головой.

— Ошибаетесь, падар. Треть из тех, кто торгует на рынке, афганцы, потому что местные ленивы и пресыщены. Власть не дает афганцам торговать, и поэтому они торгуют от имени местных, платя им. Так делаю и я.

— Кто этот местный?

— А-а-а… шайтан, бачахук [43] Шайтан — понятно и без перевода. Бачахук — сын свиньи. ! Он опьяняет себя запрещенным начиная с утра!

— Будь осторожнее.

— Рафик джангар предупреждал меня, падар.

Старик поморщился — он знал, кто такой рафик Джангар, это было не имя, просто кличка — но даже ее произносить тут не следовало.

— Вы пришли, чтобы дать мне работу, падар? — спросил молодой

— Работу. У тебя ее нет?

— Это не работа.

— А что — работа?

— Работа… сражаться с врагами, падар. Видеть, как течет кровь, которую ты им пустил.

Старик покачал головой

— Смири коня гнева своего уздечкой благоразумия, юный аскер. Твоя работа — не лить кровь, ты обязательно отомстишь, но произойдет это не сразу. Скажи — ты знаешь про то, какие караваны ходят из порта?

— Знаю, падар.

— И какие же?

— Это караваны, которые везут смерть. В порт приходят суда, разгружают их в огороженном месте, там все охраняется, не пройти. В колонне — армейские машины, охраняет их тоже армия. Очень много армия, падар.

— И куда они идут?

— На север, как вы и сказали, падар. Часть разгружается в Кветте. Часть идет в Пешавар дорогами племенной зоны.

— А кто ездит на этих машинах?

— Разные люди ездят, падар. Есть военные машины, но их немного. Нанимают, у многих сейчас есть хорошие машины, там можно хорошо заработать, если держать язык за зубами и делать то, что скажут. Вы хотите…

— Я хочу, чтобы ты проявил свои таланты, Заболь. Таланты торгового человека, у которого тысяча афгани, которые он держит в руках — превращается в две. Пусть эти люди покупают в твоей лавке. Пусть они покупают только у тебя в лавке.

— А дальше, падар? — спросил Заболь

— Иншалла — пожал плечами старик — все будет так, как решит Аллах…

Хабиб, молодой афганский водитель, который только получил от отца старенький носатый, но тяговитый и послушный Мерседес и был этим несказанно горд — соскочил с туниса [44] Так на дари называют микроавтобус Тойота, еще одно название фалангкот. на котором ехал прямо напротив открытой двери, моментально исчез в людской толчее Эмпресс-маркет, старого рынка Карачи, который вовсю работал еще при англичанах. Вслед ему водитель микроавтобуса бросил забористое ругательство, обвиняя его в сожительстве с собственной матерью. Но Хабибу было не до этого…