Александр Афанасьев - Наступление ч. 4(СИ)

— Ля афхам. Исми Ареф. Ана атакаллям араби [55] Я не понимаю. Меня зовут Ареф. Я говорю по-арабски. .

— Араби?

— Наам наам. Салам алейкум. Татакаллям билль араби? [56] Да, да… Мир вам. Вы говорите по-арабски.

В этот момент от машины послышался какой-то сдавленный крик — и неизвестный резко сунул руку в карман. Подполковник, действия так, как его учили, шагнул вперед, сокращая расстояние, и на следующем движении ударил неизвестного коленом в пах со всей силы. Неизвестный зашипел, как спущенная шина, согнулся — и подполковник, шагнувший в сторону, добавил ему локтем по спине, а потом нанес третий удар — по шее сзади, раздробив шейные позвонки. Неизвестный повалился на обочину как куль…

Все-таки работа контрразведчика не предполагает применения силы. Майор Махмуд носил с собой пистолет, и полагал, что этого достаточно. Оказалось — что нет.

Подполковник Басецкий быстро присел на корточки рядом с поверженным противником и быстро обыскал его, обратив внимание, прежде всего на ту руку, которую он сунул в карман. Так и есть — оружие! Это был пистолет размером примерно с ПМ — но эту модель подполковник не знал, родной Макар он бы опознал и в темноте. Определив, что противник мертв, подполковник перехватил незнакомый пистолет так, чтобы им можно было воспользоваться как ударным оружием, и быстро пошел к внедорожнику.

У двери багажника машины была какая-то возня, он не понял сначала, что происходит. Потом разглядел — благо стоял включенный аккумуляторный фонарь… точнее он не стоял, а видел на ручке багажника и светил. И света было достаточно, чтобы понять, что какой-то человек, одетый в европейский костюм, пытается что-то сделать с другим человеком, который лежит в машине связанный. Решив, что это не дело, а хуже уже не будет, подполковник кашлянул, чтобы привлечь внимание этого человека — тот так увлекся, что не замечал ничего вокруг.

Человек резко, испуганно обернулся, и подполковник понял, что перед ним европеец. Европеец в европейском деловом костюме и чем-то напуганный. Его глаза напоминали черные дыры.

— Эй, парень! Ты кто такой?

Сказано было по-английски. И этого было достаточно.

Подполковник пришел в себя… он сам не знал, сколько он так простоял, минуту, десять, или час. Наверное, все же не так много, потому что еще не рассвело. Он не сразу понял, где он и почему он находится именно здесь. На руке с замертво зажатым в ней пистолетом было что-то липкое… он посмотрел на руку, потом на распростертого у ног человека. Тот не шевелился.

Господи…

Подполковник понимал, что с ним что-то неладно. Что-то произошло с ним с тех пор, как умерла…

Он убил человека.

С ним что-то неладно, он опасен. Он не может больше существовать так, ему нельзя быть среди людей.

И он должен выполнить приказ. Должен.

Подполковник снова посмотрел на руку. На лежащего у ног человека…

Нет, так нельзя… Он не должен…

— Помогите! Помогите, кто-нибудь!

Он знал, что это значит — слово Help, его знают даже те, кто плохо знает английский. Похоже… в багажнике. Да… человек в багажнике.

Но что он делает в багажнике?

Подполковник осторожно вытер испачканную руку об обивку пятой двери машины, потом достал платок из кармана, протер и руку и пистолет. Потом завернул пистолет в платок и положил его в карман. Он знал, что нельзя держать при себе пистолет, о котором ничего не знаешь, но… с этим он разберется потом.

— Помогите…

Он подошел ближе к багажнику

— Кто здесь? — спросил он на скверном английском

— Черт, помогите. Помогите…

Человек, который был в багажнике — был связан… можно даже сказать, запеленан. Подполковник никогда такого не видел — в Советском союзе просто не было в ходу широкой ленты-скотча, которым в США обматывали мешки, коробки на почте и много чего еще.

Подполковник пошарил в кармане, достал складной моряцкий ножик — его ему выдали, ножик был германского производства, мелочь, которая рождает совершенство. Школа мелочей, одна из методик советской разведки. Знание мелких достоверных подробностей позволяет врать по крупному, и за мелкими достоверными деталями картины не видишь надуманности самой картины.

Басецкий принялся освобождать связанного человека, сначала он не понимал, что делать с этой клейко, липнущей к рукам лентой, потом все же понял. Связанный, лежащий в багажнике человек ему активно помогал…

Он знал, что должен был сделать. Совершенно секретный боевой устав войск специального назначения Советской армии, подписанный маршалом Михаилом Моисеевым предписывал солдатам спецназа (а подполковник относился к ГРУ, находился на боевом задании и обязан был руководствоваться боевым уставом спецназа) уничтожать личный состав противника и изменников Родины во время боевого задания, если те своими действиями могут помешать выполнить боевой приказ и содействовать провалу разведывательной группы. Никто не написал, что делать с мирными жителями, некомбатантами, случайно оказавшимися на пути разведывательной группы: не раз и не два разведывательно-диверсионные группы специального назначения Советской армии, забрасываемые в районы контролируемые боевиками с целью перехвата караванов и поиска отрядов боевиков были вынуждены либо прерывать высадку и уходить, либо вызывать вертолеты для экстренной эвакуации, будучи обнаруженными пастухами, каждый из которых являлся осведомителем душманов. Если кто-то брал на себя грех — на базе его уже ждал с распростертыми объятьями военный прокурор. Для справки — американцам во Вьетнаме было разрешено убивать любого вьетнамца, ставящего под угрозу выполнение задачи отрядом поиска и наблюдения, которые у них назывались MACV-SOG. Но это так, к слову пришлось…

Итак, подполковник Басецкий должен бы сделать вот что — убив двоих, он должен бы убить и третьего, последнего из тех, кто его видел. Убить, потом погрузить всех троих в машину, отогнать подальше от дороги и бросить. Потом вернуться к своей машине — и уехать. Прежде чем полиция получит более-менее точные данные, позволяющие выйти на него — он уже сделает дело.

Но сделать этого он не мог.

Человек, которого привезли связанного в багажнике машины, наконец с его помощью освободился от последних липких пут и вылез из багажника. Это оказалась женщина.

Более того — похоже, что эта женщина была не из местных, светлые волосы об этом не говорили, кричали — блондинок в Пакистане не бывает, если только крашеные.

Женщина попыталась привести в порядок одежду, судя по бросаемым сквозь стиснутые зубы крепким ругательствам, она была либо англичанкой, либо американкой. Скорее американкой — британцы жуют слова, глотают окончания.