Александр Голодный - Ядерный скальпель

— О, сэр Вайс!

— Добрый день, сэр Возняк. Капитан у себя?

Можно было не уточнять — из рубки выходит сам Шмутьке.

— Господа, кортеж прибудет через пятнадцать минут, а семь тысяч фунтов и договор аренды (взмах бумагами) уже здесь.

— Прекрасно, сэр!

— Да, еще одна мелочь.

Показываю на наш фургон:

— Господа из полиции должны лично проверить корабль перед прибытием высокого гостя. Думаю, это не займет много времени?

— Конечно, сэр Вайс!

Жестом вызываю напарников. С суровыми лицами парни быстро проходят к трапу. Разворачиваюсь спиной к кораблику — хватит мне пока. Надо передохнуть от зрелища смерти перед основным делом.

Чуть позже, перегрузив вещи, располагаемся с Кемалем в рубке. Отогнав полицейский фургон, через тридцать минут к нам присоединяется командир.

Остывающие тела владельца и моториста лежат в каюте за машинным отделением. Еще две невинные жертвы тайной войны. А сколько их станет сегодня через какой-то час? Все-таки, диверсант — страшная профессия. И оправдания действиям нет. Есть лишь один критерий, подводящий итог череде убийств — эффективность. Если тайная война сегодня не станет прологом третьей мировой, значит, мы были правы. Убийцы, которым нет оправдания, и, тем не менее — правы. Жуткая философия.

Быстрая проверка показала — корабль действительно находится в хорошем состоянии, полностью заправлен. Пробный запуск и ровный рокот мощных дизелей откровенно порадовали напарников. Что же, будем ждать.

Небольшой плоский телевизор с великолепным качеством демонстрирует разворачивающееся пышное действие встреч и торжественных приемов. Да, цель избрана верно — сбор проходит в Букингемском дворце. Смотрю на воплощенную в камне красоту, отстранено понимая, что скоро она исчезнет навсегда. Хорошо, что продолжают действовать транквилизаторы — чувства не прорываются из-под химического хладнокровия. Так, уже шестнадцать тридцать…

Вот оно!

Передача прерывается срочным репортажем. Под трескотню комментатора идут кадры:

— Летящая на бешеной скорости полицейская машина сносит барьер и не успевших отскочить бойцов оцепления…

— На ее пути автоматическая система разворачивает шипованную полосу принудительной остановки…

— Выскочившие навстречу две легковушки запирают проезд, столкновение…

— Стремительные фигуры в черном бросаются к автомобилю…

— Ярчайшая вспышка мощного взрыва…

Теперь показывают отснятое более отдаленной камерой — две пожарные машины заливают дымящуюся впадину и остатки искореженного железа толстым слоем пены.

Репортаж повторяется еще раз, с другого ракурса. Точно, использовали записи с натыканных везде видеокамер наблюдения, да еще и цветного изображения с отличным разрешением. Знали и ждали.

Ага, «пока остающиеся неизвестными террористы», «никто из правительства ее величества, гостей и членов королевского дома не пострадал»… Рано радуетесь.

Тяжело вздохнув, командир встает и выходит. В глазах сидящего рядом Кемаля глубокое горе. И пусть я провел бок о бок с Мансуром, Асланом и Артуром считанные дни, но понимать, что боевых товарищей уже нет…

Тоже выхожу — не могу смотреть на смакуемые подробности, слушать истерично-ликущие вопли телевизионных падальщиков. Командир стоит на палубе, глядит на город. Не поворачиваясь, роняет:

— Мы были вместе пять лет…

Сочувственно молчу. Через минуту к нам присоединяется Кемаль.

Простояв в нарушаемой только шумом города тягостной тишине, снова вздохнув, командир отдает распоряжения:

— Кемаль, запусти двигатели на холостой ход и выруби все электрооборудование.

— Есть.

— Искандер, как мы переживем электромагнитный импульс?

— Должны нормально, командир. Корпус металлический, стоим в воде. Но все выключить точно не помешает. Хорошо бы еще отстыковать разъемы антенн.

— Займись.

— Понял.

Обесточив корабль, снова выходим на палубу.

Вынув мобильный телефон, запускаю аппарат. Сеть есть. Задумываюсь. Нет, со своего я дам сигнал на подрыв.

— Командир, дай позвоню в Москву с твоего.

Достав и включив, Ахмет протягивает телефон. Набираю по памяти номер. Как, кажется, давно это было!..

— Алло?..

Слышимость первоклассная. Совсем рядом звучит уставший и печальный голос моей Ларисы.

— Лара, это я.

Тишина в ответ.

— Лара, я жив, ответь.

Неверие и пылающая надежда:

— Саша?!..

— Лара, нам надо знать — когда?

— Саша, секунду…

Шум, короткое объяснение вдали, слышно, как аппарат берет другая рука.

— Алло?!..

— Илья, когда?!

Мгновенно поняв смысл вопроса, генерал-лейтенант с напряжением в голосе отвечает:

— Сейчас! Они собрались все там! Как?..

Щелкнув, связь оборвалась. Перехватили? Поздно.

— Парни, за рубку, спиной к набережной, закрыть глаза!

Упав сам, прижавшись спиной к холодной стали, жму вызов оставшегося безымянным номера, автоматически поднося телефон к уху.

Начало гудка, и…

Сверхмощная, невероятной интенсивности вспышка, залившая зеркало Темзы, набережную, кварталы за рекой, ударила по глазам даже сквозь закрытые веки и прикрывающую лицо руку. Но за кратчайший миг до ее прихода я явственно услышал в трубке бездушный свинцовый голос:

— Run.

«Выполняю».

Всё, и эта смертоносная миссия исполнена.

Открыв глаза, сначала решил, что ослеп — кругом чернота. Но зрение понемногу настроилось, и темнота сменилась густыми сумерками, подсвеченными чем-то багровым за нашими спинами. Только хотел поглядеть, как по ушам ударил тяжелый грохот, а ставший твердым воздух вышиб дыхание из груди. Катер закачало из стороны в сторону. Ударная волна.

— Уходим! Кемаль, дизеля!

Здоровяк метнулся в рубку, схватив меня за руку, за ним рванул командир. И тут я увидел то, что освещало погасший город. С величественной жутью в центре Лондона вставал подсвеченный изнутри багровым пламенем гигантский ядерный гриб. Шаг, другой…

Лед. Невыносимый холод расползается от позвоночника по телу, превращая кровь в кристаллы и разрывая еще живую плоть. Выстуженная чернота…

В себя пришел под ровный гул дизелей и мерное покачивание палубы. Поднимаю голову: в рубке, освещенный огнями приборов, стоит за штурвалом Ахмет. Вбегает со знакомым чемоданчиком Кемаль:

— Очнулся?!

— Да.

Командир оборачивается. Сквозь напускную суровость явственно улавливаю нотки заботы и тревоги:

— Что с тобой? Падаешь в обморок, как институтка.

Отстраняя руку Кемаля, встаю. Тело вроде нормально, а вот холод в душе…

— Это не обморок, командир. Просто пополнилось личное кладбище.

Напарники внезапно замирают. Осторожно подняв руку и показывая пальцем, здоровяк нерешительно говорит: