Андрей Ерпылев - Золотой империал

Чебриков конечно находил, что и удостоверил утвердительным кивком головы.

— А это, значит, ваш Дюрандаль, — указал подбородком ротмистр на рукоять меча, продолжая светскую беседу.

— Естественно! — самодовольно подтвердил главарь.

— А где же Олифан?

— Какой еще Алифан? — опешил на мгновение Роланд.

— Не Алифан, а Олифан. "О", а не "А"... У того, настоящего, Роланда кроме волшебного меча был еще и боевой рог по имени Олифан.

— Я тебе самому сейчас все роги поотшибаю! — высунувшись было из-за плеча командира, прогнусавил один из его прихлебателей, но тот остановил его, подняв ладонь:

— А больше у того Роланда ничего такого особенного не было? — Роланд уже не похохатывал, а раздраженно подкручивал свой ухоженный мушкетерский ус.

— Как же, как же, — словоохотливо пояснил ротмистр, уловив, за какую струнку главаря нужно дергать. — Коня его любимого звали Вильянтифом, а... Кстати, не он ли сейчас подавал голос?

«Князь» несколько изменился в лице, но уловил смысл шутки, по-солдатски незамысловатой, и расхохотался. За ним следом угодливо захихикали и остальные, в том числе «конь», злобно поглядывавший на Чебрикова.

— А вы не теряете присутствия духа. Похвально, похвально... Даже не хочется как-то с вами расставаться. Жаль... Мы о многом еще могли бы с вами побеседовать, граф...

Чебриков почувствовал, как по его спине пробежал холодок:

— А откуда вы...

— Да вот, узнал-таки! Не одному же вам все на свете

знать.

Роланд, упиваясь еобой, сделал небрежный жест, будто отмахиваясь от назойливой мухи, и на свет костра откуда-то из задних рядов вытолкнули двух связанных людей.

— Кавардовский?!

— Вот и все, граф. Как видите, мы совершенно не нуждаемся в ваших услугах. Даже в качестве проводника. Ни пытать вас, ни мучить на ваших глазах спутников мы не станем. Зачем? Мсье Кавардовский великолепнейшим образом укажет нам путь в те края, откуда вы пришли. Вы же теперь интересуете нас в несколько ином качестве. Я бы выразился так: в гастрономическом... Уведите их!

Громилы, и «конь» впереди всех, с готовностью кинулись к сидящим, но тут подал голос Кавардовский:

— И все же, ваша светлость, вы могли бы извлечь из данных индивидуумов и другую пользу...

Роланд живо обернулся к говорящему, жестом останавливая палачей:

— Не понял?

Кавардовский приосанился, насколько это было возможно для связанного человека:

— Вы как-то сокрушались, ваша милость, по поводу того, что лишены достойного противника в вашей любимой забаве — фехтовании.

— Это не забава! — рыкнул Роланд, и его рука непроизвольно дернулась к рукояти кинжала.

— Тем более, ваша светлость, тем более. Насколько мне известно, господин граф — превосходный фехтовальщик. Ручаюсь, что он станет вам более чем достойным противником. Жаль, что ненадолго, конечно.

Предводитель людоедов замер в раздумье, машинально поглаживая рукоять кинжала. Повисла гнетущая тишина. Все присутствующие боялись потревожить ее малейшим шорохом. Даже ветер, казалось, завывал теперь тише, чем прежде. Нескончаемо тянулись минуты...

Наконец «князь» сверкнул в усмешке зубами и звонко хлопнул ладонью по туго обтянутому мягким голенищем сапога колену, будто по футбольному мячу:

— А вы молодец, Кавардовский! Я, пожалуй, приму этот совет! — И обернулся к свите: — Подготовьте графа к бою!..

Петр Андреевич стоял перед ухмыляющимся Роландом, массируя запястья, освобожденные от пут, но немилосердно нывшие. Ладони, практически лишенные доступа крови в течение нескольких часов, да еще и на холоде, постепенно отходили, и их теперь кололи мириады острых игл. Ерунда, оружие он наверняка удержит! Знать бы еще, в какой мере владеет мечом противник, но это, увы, придется выяснять в процессе. Методом проб и ошибок, как говорится. Хотелось бы, чтобы ошибок было поменьше, ведь каждая из них может стоить головы. В буквальном причем смысле.

Меч, похоже, ему достался неплохой, хотя судить по внешнему виду не стоит. Впрочем, опыт ротмистра в фехтовании на мечах все равно равнялся нулю... Нет, с рапирой и эспадроном все обстояло хорошо, да и боевой саблей приходилось пару-другую раз пользоваться на дуэли. И не без успеха, нужно заметить, не без успеха... Но настоящий рыцарский меч... Оставалось надеяться, что рубящая техника фехтования на эспадронах применима и к куда более тяжелому оружию.

Тяжелому. Да-а-а... Чебриков выдернул меч, воткнутый перед ним в ледяную почву, и для пробы взмахнул им пару раз, стараясь не слишком откровенно демонстрировать противнику свои познания в "благородном искусстве лишать жизни себе подобных посредством заточенной металлической полосы и с обильным пролитием крови. Так, вроде бы, выражался кто-то из имевших об этом занятии самые верные сведения?

Недурственно, недурственно... Конечно, не сабля и уж точно не эспадрон: раз в десять-пятнадцать, если не больше, тяжелее, но... Баланс превосходный, рукоять удобная, к тому же с перекрестьем, так что остаться без пальцев при известной сноровке можно не опасаться. Ожидалась более неуклюжая вещь. Первые минуты боя, естественно, придется изображать этакого ваньку, ничего, кроме оглобли да плотницкого топора, в руках не державшего.

— Вы готовы, граф? — нетерпеливо окликнул ротмистра «владетель здешних мест», которому явно не терпелось продемонстрировать лишний раз свое мастерство. Сколько ему, интересно, лет? Тридцать пять? Сорок? Да, скорее всего, где-то так.

— Вполне!

В тот же момент Роланд, неуловимым движением выхватив из-за плеча свой меч, метнулся вперед, занося клинок для удара.

Увы, первоначальная тактика боя летела к черту, его матери и всем остальным родственникам женского пола по нисходящей линии.

Ни о каком валянии дурака не могло быть и речи: это ротмистр выяснил в первой же схватке, с огромным трудом отразив серию молниеносных ударов и выпадов противника. Порой казалось, что меч Роланда (действительно превосходный, возможно заслуживающий хоть и не столь прославленного, но все же имени собственного) порхает вокруг его обладателя самостоятельно, то выписывая замысловатые петли, то превращаясь в разящее копье, то стремясь змеиным захватом обвить чужой клинок, чтобы достать лезвием держащую его руку.

После первых же ударов Чебриков почувствовал режущую боль сразу в нескольких местах, и оставалось только надеяться, что это саднят случайные и вполне безобидные порезы. Серьезные же посягательства враждебной стали ротмистру пока удавалось отражать.

Почувствовав приличную сноровку противника, стал осторожнее и Роланд. Да и движения его стали экономнее. Видимо, первые атаки, превратившиеся в настоящий фейерверк ударов, потребовали слишком большого выплеска сил: более чем метровой длины железяка все-таки не ивовый прутик, которым мальчишка походя, на бегу срубает головки одуванчиков. Роланд теперь надеялся не на ошеломление неопытного партнера каскадом выпадов, а на хитрые приемы, которых наверняка в его загашнике оставалось великое множество.