Harry Turtledove - Око за око

Они уже выходили из парка, когда Барбара жалобно проговорила:

– Не сердись на меня за то, что я на тебя рявкнула. – Сэм удивленно приподнял бровь, и, глядя в землю, Барбара продолжила: – Ну, насчет юбки. Просто я вспомнила… – Она замолчала.

Сэм страшно на себя разозлился. Наверное, Барбара имела в виду, что вспомнила, как Йенс Ларссен однажды задрал ей юбку и они занимались любовью. Сэм прекрасно знал, что если бы Барбара не думала, что Йенс погиб, она никогда не вышла бы за него замуж. Через несколько секунд – возможно, он молчал слишком долго – Сэм ответил:

– Все в порядке. Мы вместе, и это самое главное. – Он рассмеялся и положил руку ей на живот. – Мы с тобой и наш малыш.

Барбара кивнула, и они пошли дальше. «Это самое главное», – повторил про себя Сэм. Он мог бы побиться об заклад: если бы она не забеременела, Барбара вернулась бы к Ларссену, когда выяснилось, что он жив. Игер до сих пор не мог поверить, что она этого не сделала. Если всю жизнь играешь за низшую лигу – и самую слабую команду, – привыкаешь к тому, что судьба не слишком к тебе благосклонна. Одержать грандиозную победу, когда женщина, которую ты любишь, выбирает тебя вместо другого парня, – это что-то особенное.

Когда они завернули за последний угол и увидели военный госпиталь, Барбара взяла его за руку. Сэм с благодарностью сжал ее пальцы. Порой он задавал себе вопрос: а не жалеет ли она о выборе, который сделала? Но ему хватало ума и здравого смысла никогда не спрашивать ее об этом.

Запряженный лошадьми фургон остановился около здания госпиталя, как раз когда они с Барбарой подошли к входу.

Какой-то военный – Игер сразу понял это, несмотря на то что он был в гражданском, – вытащил из фургона приспособление, явно сделанное ящерами.

– А это еще что за штука? – спросил Сэм, с удивлением разглядывая цилиндрический прибор примерно в фут длиной и несколько дюймов шириной, на одном конце была линза, а из другого торчали провода.

– Оно направляет полет бомбы, – ответил военный, но Сэму от его ответа легче не стало. Незнакомец пояснил: – Мы отобрали это у одного придурочного ящера в Чикаго и решили доставить сюда, чтобы разобраться, что и как оно делает. У нас их несколько штук, но мы никак не можем заставить их работать. – Он ткнул Игера пальцем в грудь. – Ты ящерский язык знаешь?

– Знаю, причем неплохо, – ответил Игер.

– Хорошо. Значит, я не ошибся, тут найдется парочка парней, которые смогут порасспросить ящеров, – заявил военный. – Ты знаешь, что значит слово skelkwank? Так пленные ящеры называют эту дурацкую штуку, а у нас на севере никто не может понять, что же они имеют в виду.

– Skelkwank? – повторил Игер. – Да, я встречал это слово. – В глубине души он обрадовался, потому что не любил попадать впросак. – Тут все как-то связано со светом… наверняка я не знаю, но, уверен, что из людей никто не сможет ответить на ваш вопрос. Я слышал, как ящеры произносили skelkwank, когда говорили о дальномерах.

– Уже кое-что, – кивнув, сказал военный. – Только не понятно, почему свет skelkwank отличается от других видов света.

– Ну, тут я вам не помощник, – признался Сэм. – Знаете, что… несите прибор внутрь, а я найду каких-нибудь ящеров, и мы у них спросим. Они всегда честно отвечают на вопросы. Попав в плен, они начинают считать нас своим начальством, которому следует подчиняться. Они гораздо сдержаннее людей, если вы понимаете, о чем я.

– Может быть, пленные ящеры на людей не похожи, – сказал парень, который привез прибор. – Но пока у них в руках оружие, они очень опасны.

Сэм выразительно кашлянул, чтобы показать, что он совершенно согласен. Его собеседник все понял и кивнул.

– Ну, вот, Сэм, ты снова на работе, – сказала Барбара. – Давай корзинку.

– Хорошо, милая.

Сэм придержал для нее дверь, пропустил солдата с диковинным прибором, а затем и сам вошел в вестибюль госпиталя.

Он заметил Ристина, тот разговаривал с одним из докторов-людей. Ящер помахал ему – жест, который он перенял у людей, – и Сэм помахал в ответ, а потом показал, чтобы Ристин подошел.

Ристин, раскрашенный в цвета американского флага, приблизился и сказал на своем шипящем английском:

– Здравствуйте, недосягаемый господин. Я вам нужен?

– Очень, приятель. – Игер показал на прибор, который держал в руке военный, прибывший из Чикаго. – Расскажи мне про эту штуку.

Ристин наставил на прибор один глазной бугорок.

– Ну, прибор называется прицел skelkwank, думаю, он от бомбы. В артиллерийских снарядах прицелы другой модели – они меньше. Skelkwank на вашем языке означает… ну… – Он замолчал и задвигал пальцами – так ящеры показывают, что они озадачены. – Пожалуй, в вашем языке нет подходящего слова. Ага, именно.

Парень, который продолжал держать прибор в руках, удивленно фыркнул.

– Первый раз слышу, чтобы ящеры говорили «ага».

– Он от меня набрался, – слегка смущенно признался Игер. – Я учил его английскому и часто повторял это словечко. – Он снова повернулся к Ристину. – Ладно, у нас нет подходящего понятия. Skelkwank означает свет, верно? А чем свет skelkwank такой особенный?

– Ну, он ведь происходит от ftaskelkwank, – ответил Ристин.

Fta на языке ящеров служило приставкой, которая соответствовала суффиксу в английском языке. Получалось, что ftaskelkwank включало свет skelkwank. Только это все равно ничего не объясняло.

– Разумеется, – не сдавался Игер. – А что ftaskelkwank делает со светом, чтобы он из самого обычного превращался в skelkwank?

– Он делает свет… – Ристин употребил новое слово из языка ящеров.

Сэм повернулся к парню с прибором.

– Я уже слышал термин, который он произнес. Он означает что-то вроде «ясный» или «четкий». Хотя я не имею ни малейшего понятия, при чем здесь это.

– Ага, четкий. – Ристин обожал учить новые английские слова. – Обычный свет представляет собой волны разной длины, фотоны – правильно? – разной мощности. Четкий свет имеет только одну длину волны и одну мощность. Можно сказать, что он одного определенного цвета.

– Значит, если я положу красный целлофан на лампочку моего карманного фонарика, у меня получится четкий свет? – спросил Сэм, пытаясь понять, что имел в виду ящер.

– Не-е… Я имел в виду «нет». – Ристин широко открыл пасть – он смеялся над собой. – Фотоны обладают одинаковой энергией, только похожей. И не все двигаются абсолютно в одну сторону. Вот что значит «четкий свет».

– Хорошо, – вмешался парень с прибором. – А как вы получаете этот… э-э-э… четкий свет?

– Нужно взять стержень из подходящего кристалла, – ответил Ристин, – сжать концы, чтобы они стали совсем плоскими, а затем покрыть их зеркальной пленкой. Потом закачать в кристалл энергию. Получится четкий свет. Это один способ, есть и другие.