Юрий Валин - Самый младший лейтенант. Корректировщик истории

– Да брось ты. Я хоть и штабная, но на фронте бываю. Изредка. И на передовой в том числе.

Старший лейтенант глянул на одинокую медаль «За боевые заслуги», виднеющуюся под расстегнутой шинелью гостьи.

– Понимаю, у вас задания… специфические.

– Да какие там «специфические» у переводчицы? Это так получила – по совокупности ратного труда, – с досадой пояснила Катрин. – Вот за Севастополь так мне ничем и не отметили.

– О, и там приходилось бывать?

– Можно сказать, до самого последнего дня. Жаркий полуостров Крым…

В дверь загрохотали:

– Товстарлейтенант – к комбригу!

Начальник разведки выскочил, на ходу пообещав вечером заглянуть.

Женька дочитал документы. Екатерина сидела мрачная.

– Куда бумаги девать? – поинтересовался Женька.

– Солдатские книжки оставь старлею. Письма в печку, на растопку.

Письма в щелястую дверцу Женька запихал, подтолкнул лучиной. Из прогоревшей печки почему-то пахло печеным луком.

– Кать, у меня два вопроса. Можно? – Женька поворочал лучинкой в золе.

– Валяй, только не пыли. Лучше полено подсунь, а то совсем погаснет.

– Товарищ Мезина, а нас кормить будут?

– Особо губы не раскатывай, но забыть не забудут. Мы гости из штаба армии, да и товарищ капитан напомнит. Он уже вписался. Ты, кстати, меня официально и на «вы» не величай. Здесь неестественно звучит. Что еще?

– А вы… ты чего злая? Не так что-то идет?

– Все так. Просто не люблю я взгляды… собачьи.

– Э… не понял.

– Что тут понимать?! Нормальному парню на фронте чего хочется? Женской ласки, как ты правильно догадался, чуткий товарищ Земляков. И смотрят. Еще хорошо, что сейчас бригада в деле, а то отбою от кавалеров не было бы. Да я их понимаю, осуждать и не думаю. Только утомляет, – Екатерина передернула плечами. – Я к таким вещам остро чувствительная. А тут еще эта цацка, – наставница стукнула ногтем по медали. – Знаешь, как сию регалию, сияющую на женщине, интерпретируют? Медаль «За половые потуги».

– Ну… дикость так говорить, – промямлил Женька.

Катрин фыркнула:

– А война, по-твоему, что такое? Дикость и есть. Дикость, когда в тебя стреляют и убить норовят. А чуть с этим отлегло, так еще противнее. Ненавижу я из себя лощеную б… изображать. Уж к делу бы быстрее.

За выбитым оконцем загрохотали двигатели – мимо хаты прошли «тридцатьчетверки». Совсем не такие, какие Женька в Кубинке видел. Ободранные, в неровных швах сварки, с искореженными крыльями. Земляной пол вздрагивал под ногами.

– К Соколову двинулись, – машинально пробормотала Катрин. – На слабый лед не сунутся – капитан наш наверняка намекнул, что не стоит рисковать. Ладно, ты займись словарем, а я пройдусь, насчет обеда прощупаю.

Сидел Женька со словарем, чувствовал себя дураком. Звуки боя усилились, вовсю стрекотали пулеметы, глухо бухали танковые пушки – 179-я бригада пыталась поддержать отбивающуюся на южном берегу Мжи роту чехословацких стрелков. Усилил огонь гаубичный дивизион – значит, немцы уже прорвались к церкви.

Несколько ответных снарядов разорвалось на окраине хуторка. Женька, оставив стратегические размышления, свалился под стену. Слышно было, как осыпаются срубленные осколками ветви в садике.

В хату ввалились несколько человек.

– Вот, блин, и внутрь натрусило, – Катрин заглянула в котелок. – Евгений, ты горох с песком любишь?

– Катенька, вы только подождите, мы живо все организуем, – сказал, отряхиваясь, крупный импозантный капитан. – У нас полно трофейных продуктов. Даже голландский сыр имеется. Вы любите сыр, Катенька?

– Обожаю. Особенно с белым калифорнийским вином, – сдержанно пробурчала Мезина.

Звеня ложками, выковыривали из котелка гороховую гущу. Месиво было густым, тушенки в него не пожалели. В общем, есть было можно. Капитан немного поразвлекал разговорами, потом улегся на дощатый топчан рядом со своим молчаливым спутником – тот уже похрапывал, подсунув под щеку промасленный танкошлем.

Катрин вычистила котелок, плеснула немного воды:

– Учись, в следующий раз сам мыть будешь. Надо бы чаю раздобыть. Схожу…

– Кать, можно и я? – взмолился Женька.

Наставница взглядом показала на вещмешки. Да, груз оборудования нужно охранять.

– Пистолет почисти, телок заблудший, – шепотом приказала наставница. – Я масленку принесла.

Женька мучился с пистолетом – пяти учебных занятий по чистке оружия было явно недостаточно. Танкисты похрапывали на топчане. Вернулась Катерина, в два счета протерла затвор, собрала «ТТ».

– Прячь, тент.

– Почему «тент»?

– Потому, – наставница прислушивалась к происходящему за Мжой. Бой там явно ожесточился.

Начальница чистила свое оружие, Женька вслушивался в гул боя. А если прорвутся? Немцам нужен плацдарм на северном берегу. Просочатся по льду, здесь, на хуторе, войск почти и нет. Кажется, в Артюховке чешская рота да еще охрана штаба бригады. Это же «калька». Мало ли как происходило Там? Да и запросто могли забыть упомянуть в отчетах, написанных задним числом, о наглой группе автоматчиков, прорвавшейся за реку.

Затарахтела подъехавшая машина, заскочил боец в драных ватных штанах:

– Капитан Смольковский здесь? В штаб требуют. А вы, случаем, не переводчики? Там вас особист ищет.

– Твою… задница неповоротливая… Кто тебя учил… только посади тебя в машину…

Комбриг выражений не выбирал, материл жестоко. Стоящий перед ним танкист в замасленном полушубке молчал, смотрел командиру бригады под ноги.

– Ах, твою… здесь каждый танк на счету, а ты… В штрафбат пойдешь, б…!

Женька старался в сторону экзекуции не смотреть. Того и гляди полковник по роже бедолаге-танкисту съездит. К счастью, из хаты выскочил Варварин, торопливо подошел к своим:

– Так, товарищи младшие лейтенанты. Установка меняется. Поедете в город прямо сегодня. Тут бригада маневрировать собралась, незачем вам под бомбежками вертеться.

– В город так в город, – угрюмо пробурчала Катрин. – А там?

– Там встретимся. Штаб бригады в район ХТЗ рано или поздно, но выйдет. Найдешь.

– А ты?

– Так я уже при деле, – Варварин глянул почему-то смущенно. – Тут забот хватает. Я все-таки по военной специальности не только особист.

– Понятно. Уже внедрился. Задача наша какая?

– Изучить обстановку. Доставить оборудование в целости. Под бомбы не попадать. Дождаться меня. Далее по плану.

Короткая колонна формировалась в лесу. Санитарный автобус и полуторка с ранеными, «ГАЗ-ААА», груженный какими-то разбитыми, но чрезвычайно важными танковыми деталями. Машина с пустыми бочками – эта шла только до Южного – там был склад ГСМ. Последней приползла ободранная танкетка. Женька, с бронетехникой знакомый чисто символически, не без труда опознал «Т-60» [10]– жутко устаревший агрегат, неведомо каким чудом уцелевший в 179-й бригаде. У драндулета оказалось неисправно орудие: в ремроте починить автоматическую пушку не смогли, вот и посылали в город на завод. Вел танкетку тот самый промасленный танкист, которого час назад чуть не удавил комбриг.