Сергей Соболев - Скриптер

Гудки длились, как показалось, целую вечность. Наконец владелец этого номера ответил на вызов. В рубке отчетливо прозвучал голос, который Павел Алексеевич узнал без труда.

— Я вас слушаю.

Редактор — молчал. Он не знал, что сказать этому молодому парню.

— Алло?

Это был Дэн Логинов. Он все еще находился — находится в данном времени — в кафе-клубе, борясь с искушением выскочить вслед за ушедшими только что из заведения двумя молодыми людьми. Борясь с желанием догнать их, чтобы сказать что-то важное; возможно, чтобы еще раз объясниться со своей девушкой.

— Говорите, я вас слушаю!

…Но ему, этому молодому человеку, кто-то прозвонил на смартфон. И это действие, это обстоятельство задержало Логинова. Фактически — спасло ему жизнь.

В трубке послышались частые короткие гудки — Логинов сбросил вызов.

Мгновением спустя закрылось окно с таинственным «аватаром».

Рубка тот час же заполнилась до отказа ревом, воем, скрежетом…

Пол заходил ходуном; стоило огромных усилий во время этой дичайшей качки удерживаться на ногах!..

На экране появилось изображение кнопки с надписью:

СОХРАНИТЬ

Вновь напомнила о себе защитная система.

— Внимание, Часовщик! Зафиксируйте настройки!! Отключение и выход из сеанса по счету «ноль»!

— Девять…

Павел Алексеевич быстрыми энергичными движениями проскролил в обе стороны Живую ленту. Сначала от центра влево, в прошлое — здесь все было в норме.

Затем погнал в обратном направлении — в будущее.

Лента остановилась на отметке 06.05 03:30.

— Семь… Шесть…

Это означает, что все его — их небольшой команды — усилия по редактуре файла «ЧП_Enigma» принесли весьма скромный результат. Ему удалось буквально вырвать два часа времени…

Павел Алексеевич не знал, хорошо это, или плохо, или же не то, и ни другое. Он точно знал лишь одно: сегодня он выжал во время сеанса максимум возможного. Да и то, не без помощи того — или Того — кто на короткие мгновения вмешался в работу редактора Третьего, обозначив себя «аватаром» с надписью Roma Aeterna ; того, кто подсунул ему решение — фактически, подсказку — в виде телефонного звонка.

— Четыре… Три…

Редактор Третьего нажал — продавил! — кнопку «СОХРАНИТЬ».

В служебной рубке Третьего вдруг стал так тихо, что от этой тишины у него заложило уши.

Ночь на 5 мая.

Окончание грозового ралли.

— Часовщик! — заметно севшим голосом сказал Павел Алексеевич в этой обрушившейся на них тишине. — Отмена операционного времени!!

Петр Иммануилович хрипло прокашлялся.

— Принято! — просипел он. — Операционное время — отменено!

— Отмена оперативного времени!

— Исполнено!

— Возвращаемся в местное физическое время!

Петр Иммануилович, проделав необходимые манипуляции, сверился сначала с показаниями хронометра, затем бросил взгляд на свои старенькие, но надежные и точные карманные часы.

Их секундные стрелки теперь двигались, перемещались в унисон. Куранты на Спасской башне исполнили свою полуночную мелодию; минутная и часовая стрелки совместились на латинской цифре XII, часы принялись отсчитывать первые мгновения новых суток.

— Исполнено! Местное физическое время: пятое мая… первая минута первого часа!

Павел Алексеевич достал из кармана очки. Неспешно, пытаясь совладать с самим собой, пытаясь справиться с этой охватившей его внутренней дрожью, водрузил их на переносицу.

— Принято! Редакция Третьего канала завершила свою работу.

— Николай?! — спустя несколько секунд позвал он. — Вы меня слышите?

— Да, Павел Алексеевич? — подал голос охранник, все еще находившийся у входной двери, спиной к Редактору. — Слышу… хотя в ушах стоит звон.

— Мы вышли из сеанса.

— Я это понял.

— Пакетник? Что там с положением переключателя?

— Включить «пакетник»?

Редактор чуть улыбнулся — в первый раз за все время рабочего сеанса.

Все же с замечательными людьми судьба свела его в этот день, в эти драматические часы и минуты. Он мысленно поаплодировал их выдержке, их хладнокровию, их высочайшему профессионализму

— Да, включайте.

— Исполнено… пакетник включен!

— Что с электричеством? Есть ли у нас свет?

Охранник снял очки-консервы. Посмотрел на матовый светильник, укрепленный над входной дверью. Тот горел вполнакала, но все же — горел. Вот он мигнул… еще, и еще. Казалось, этот единственный светильник вот-вот потухнет окончательно, как гаснет свеча на ветру. Но лампочка каждый раз вновь загорелась; а спустя короткое время она уже горела ровным неярким светом.

— Похоже, что перешли на резервные источники! — сказал Николай озабоченно. — Не знаю, подается электричество от основного силового кабеля, или от дизель-генератора… Но светильник — горит!

Выждав паузу, Редактор спросил:

— Ну как, коллеги, все живы и здоровы? Петр Иммануилович, как самочувствие?

— Чувствую себя старой развалиной, — отозвался Часовщик. — Еще бы несколько мгновений этого адского действа, и от вашего покорного слуги осталась бы одна труха.

— Спасибо вам! Как всегда, безукоризненно точная работа. Как ваша аппаратура?

Часовщик в это самое время как раз осматривал свое добро. На стекле хронометра появилась косая трещина; оно лопнуло. Но сам механизм, определенно, цел и невредим.

Малый метроном утратил две боковые крышечки — от вибраций они попросту отслоились, отпали. Вторая «пирамида» пострадала значительней. Перо маятника, изготовленное из композиционного сплава, чья прочность превышает прочность титана, заметно деформировано. Четырехгранная стрелка толщиной в десять миллиметров и длиной в четыреста миллиметров уже не прямая и ровная, как прежде, а имеет видимый даже простым глазом прогиб… На самом же корпусе и даже на столе, к которому прикреплена основа, появились трещинки.

— Все, что сломалось — починим, — ворчливо заметил Часовщик. — А что не поддается починке, то выбросим на свалку.

— Добро, с этим понятно. Николай, а вы-то как?

— Я в норме.

— Благодарю за проявленные профессионализм, выдержку и спокойствие.

— К вашей благодарности начальство, думаю, присоединит свою порцию щедрот, — усмехнувшись, сказал охранник. — Но уже в виде капитальной взбучки.

— Как интерьер? Не слишком пострадал? Что с настенными панелями?

Николай осмотрелся. Стены служебной рубки, обработанные спецсоставом Ultra Black, обычно гладкие, матовые, теперь покрыты сплошной паутиной трещин. Эти повреждения сильнее выражены в той части помещения, что ближе к «экрану», ближе к противоположной от входной двери стене. Сама же она, эта ранее белоснежная — блистающая! — стена помутнела. Нечто подобное происходит с поврежденными, вышедшими из строя кинескопами или настенными ЖДК панелями ранних модификаций. Местами видны пятна грязно-желтого и пепельно-серого цвета. Поверхность «экрана» расслоилась, покрылась трещинами. Некоторые из них так глубоки, что в разлом свободно помещается палец. Местами она оплавилась; хотя сама эта деформация является отнюдь не результатом разогрева, но следствием каких-то иных процессов.