Андрей Бондаренко - Клоуны и Шекспир

«Надо будет потом всё это Тилю перерассказать», – решил Лёнька. – «Он сам не свой до таких дурацких историй, наполненных мистикой и прочей навороченной хренью. Глядишь, и пригодится…».

Когда они свернули за ближайший угол, осторожный и разумный Франк предложил:

– Может, сделав крюк по городским улицам, вернёмся назад? Что мы тут, собственно, позабыли? Рынок, всё равно, не работает.

– А, как же быть с чернилами, гусиными перьями и мясом для прожорливого леопарда?

– Ерунда, пойдём к нашей временной стоянке другой дорогой. Там, уже ближе к впадению реки Лис в реку Шельда, расположена большая птичья ферма. Гусиных перьев и мяса там вдоволь…. Чернила? Может, и их удастся приобрести. Некоторые местные фермеры владеют грамотой. Особенно, крупные. Им же надо производить расчёты с постоянными покупателями, вести реестры должников, отчитываться перед сборщиками податей, ну, и так далее…. Не достанем чернил? Ничего страшного. У дяди Тиля ещё есть немного, на пару дней хватит. Потом прикупим по дороге, в ближайшем городке…. Так как? Идём к ферме?

– Не знаю, не знаю…, – задумался Лёнька. – Может, дойдём, всё же, до знаменитой Круглой площади? Надо же, в конце-то концов, посмотреть на эти хвалёные пытки и казни своими глазами…. В том плане, вдруг, всё изменилось, пока мы с Уленшпигелем странствовали по мирной и сонной Скандинавии?

– Изменилось? – недоверчиво покачал головой парнишка. – Ну-ну. Мечты, мечты благословенные. Темните вы что-то, дядечка Ламме…. Ладно, шагаем к площади.

Собор Святого Бавона и башня Беффруа оказались зданиями на удивление величественными и эстетичными.

– Лепота и полная уважуха, – оценил Макаров. – Из серии: – «Меня охватывает трепет и экстаз, граничащие с серийным многоуровневым оргазмом…».

– Это ещё что. Так, ерунда сущая, – хмыкнул Франк. – Вот, собор Святого Николая, это да. Гораздо круче. Только он расположен в другой части города…. Ого, сколько народа! Что будем делать?

– Ничего особенного. Пробиваться, активно работая локтями, просачиваться, проскальзывать…. Эй, уважаемые! Подвиньтесь-ка немного. Дайте, пожалуйста, пройти.

– С чего бы это? – нахмурилась пожилая красноносая тётка с пышным кружевным чепцом на голове. – Всем хочется посмотреть. Вы, голодранцы, какие-то особенные?

– Это точно, особенные, – широко и дружелюбно улыбнулся Лёнька. – Сегодня будут пытать нашего соседа. Сволочь вредную…. Вы же меня, мадам, понимаете?

– Конечно, понимаю, – заверила красноносая тётка и принялась сердито покрикивать на горожан и горожанок, сгрудившихся впереди: – Эй, морды наглые! Расступитесь! Дайте пройти пузану и мальчишке! У них сегодня праздник – соседа будут унижать и изничтожать…

Круглая площадь оказалась совсем и не круглой, а, наоборот, прямоугольной. Но – при этом – очень просторной.

По периметру площади разместились разномастные народные массы, а в центре красовались два высоких квадратных помоста, грубо сколоченные из неровных берёзовых досок – один побольше, а другой чуть поменьше и пониже. На более высоком помосте наблюдались три массивные кожаных кресла, деревянные подлокотники и спинки которых были украшены искусной резьбой, а на втором – длинный топчан и пузатый керамический кувшин.

Рядом с помостами стояла железная клетка, в которой находились три человека – двое мужчин среднего возраста и одна молоденькая женщина. Чуть дальше располагался высокий деревянный столб, несколько вязанок сухих смолистых дров, массивная дубовая плаха с воткнутым в неё топором самого зверского вида, тощая новёхонькая виселица и солидное пыточное колесо.

Между шумными народными массами и всем прочим (помостами, клеткой, столбом, дровами, плахой, виселицей и пыточным колесом), выстроились, образовав квадрат, плечистые стражники, вооружённые чёрными копьями и короткими мечами.

– Идут! Идут! – послышались возбуждённые крики.

Макарову и Франку удалось пробиться в первый ряд зрителей, поэтому обзор был отличный.

Со стороны величественного собора Святого Бавона появились три человеческие фигуры, облачённые в тёмные монашеские рясы. На головах крайних монахов находились аккуратные угольно-чёрные скуфьи, напоминавшие перевёрнутые чаши без подставок. А голову высокого человека, шедшего в центре, плотно охватывала высокая тёмно-фиолетовая митра, украшенная узкими пурпурными вставками и разноцветными драгоценными камнями.

«Не иначе, по центру шагает какой-то высокопоставленный епископ, удостоенный высокого доверия со стороны самого Папы Римского», – смекнул догадливый Лёнька. – «Хотя, могу и ошибаться, так как откровенно не силён в церковной католической иерархии. Но, в любом раскладе, это – Главный. То бишь, полновластный Хозяин здешних средневековых мест, которому дано право и казнить, и миловать…».

Инквизиторы – под неоднозначный ропот толпы, по короткой горбатой лесенке – поднялись на помост и расселись по креслам. Чуть позже на помосте появился и широкоплечий, нарядно-одетый господинчик: светло-сиреневый камзол, разукрашенный ядовито-жёлтыми кружевами, круглая широкополая шляпа с пышным белым пером, из-под которой небрежно ниспадали – почти до широкого пояса с дворянской шпагой – рыжие кудряшки парика.

– Личный глашатай Красной собаки, – тревожным шёпотом пояснил бородатый сосед справа. – Говорят, из фландрийских знатных дворян. Стыд-то какой…

«Это что же у нас получается, блин горелый? В центральном кресле, с нарядной митрой на седовласой голове, восседает легендарный кардинал Гранвелла – собственной персоной? Мать его…», – мысленно присвистнул Макаров. – «Какой удобный и неординарный случай, всех в одно место. Так и подмывает – на активные боевые действия…. Например, можно по-тихому разузнать, где проживает данный кровавый деятель. Потом произвести – аккуратно, со знанием дела – подробную разведку на местности: охрана, график смены караулов, наличие заборов и сторожевых собачек. Неплохо было бы разжиться и планом здания…. А, вдруг, всё срастётся? Тогда и чёткую диверсионную операцию не грех провести. Летние ночи здесь, слава Богу, долгие и тёмные. Проникли в кардинальские покои, да и свернули – резким поворотом головы на сто двадцать градусов – шею Красной собаке. Делов-то, блин, на рыбью ногу. Даже пикнуть, сука в шапочке, не успеет. Напрасно, что ли, два года отдано славным российским ВДВ? Надо будет с Серёгой посоветоваться…».

Нарядный господинчик, с минуту пошептавшись о чём-то с Гранвеллой, подошёл к краю помоста и громко-громко откашлялся.

Над Круглой площадью установилась мрачная тишина.

Глашатай достал из-за пазухи несколько тугих пергаментных свитков, выбрал нужный и, развернув его, принялся зачитывать – зычным, хорошо поставленным голосом: