Андрей Бондаренко - Клоуны и Шекспир

Даниленко появился только во время ужина.

Вошёл, снял с головы знаменитую фетровую шляпу с ободранным фазаньим пером, пристроил её на один из спальных сундуков, после чего пожелал всем приятного аппетита. А получив в ответ лишь угрюмое молчание, забеспокоился:

– Что случилось, дорогие соратники и соратницы? Какая навозная муха вас укусила? Неужели, зелёная?

Гертруда, поднявшись из-за стола, чётко и немногословно изложила суть возникших претензий. Закончила же она своё пламенное выступление следующими словами:

– А ещё, морда длинноносая, заверял, что является приличным и положительным человеком. Мол: – «Имею трепетную норвежскую невесту, поэтому на других женщин никогда не заглядываюсь…». Гудзак! Врал данный ухарь белобрысый про любимую невесту?

– Не врал, – стараясь не смотреть в сторону приятеля, ответил Лёнька. – Зазноба, действительно, существует. Рыженькая такая, приветливая и разговорчивая. Зовут – «Сигне»…. Как-то, брат, оно не того. Нехорошо получается. Типа – не по-честному…

– Охренеть можно, – картинно схватился за голову Тиль. – Они мне морали будут читать. Причём, морали нравственного толка. Забыли, что мы находимся…э-э-э, на недружественной территории? Здесь каждая крупинка информации является бесценной. Понимаете? Каждая! И, вообще, во время активных боевых действий чистоплюйство неуместно. Азбука, блин…

– Недружественная территория? Активные боевые действия? – изумился впечатлительный Франк. – С чего бы это, вдруг?

– Отойдём в дальний угол, старина, – заговорщицки подмигнул Яну Даниленко. – Объясню кое-чего.

– А, почему нельзя всем сразу – всё объяснить? – возмутилась Герда. – Зачем нужны эти дурацкие секреты?

– Затем и нужны. Каждому шептать на ухо? Времени жалко. Обрисовать сложившуюся ситуацию в полный голос? Полностью исключено. Где железобетонные гарантии, что за дверьми и под окнами нет чутких посторонних ушей? Да и в стенах, вполне возможно, заранее насверлены специальные «слуховые» отверстия. Ничего хитрого. Обычные фортеля, направленные на оперативное и действенное выявление неблагонадёжных элементов. То бишь, еретиков…. Короче говоря, я по-быстрому пообщаюсь с главой семейства ван Либеке и отвечу на все его каверзные вопросы. А уже потом пусть он сам решает – что и когда вам, оглоедам цирковым, перерассказать…. Кстати, после ужина я снова уйду. Куда? Хороводиться с болтливыми девчонками, понятное дело. То есть, добывать дополнительную стратегическую информацию. Сигне? Она у меня девушка умненькая и понятливая, наверняка, не стала бы возражать. Это же для пользы общего дела, не более того. Пошли, Ян, пообщаемся…

На следующее утро все члены цирковой труппы «Глобус и клоуны» выглядели на удивление серьёзными и важными.

«Пылким и пафосным фламандским патриотизмом отдаёт за версту», – мысленно усмехнулся Макаров. – «Видимо, соратники прониклись важностью решаемых задач. Кстати, похоже, что я являюсь самым не информированным человеком в труппе. И, собственно, поделом. Нечего было строить из себя понятливого и догадливого чувака. Кто мешал – ещё в Амстердаме – подробно расспросить Серёгу обо всём? Правильно, никто не мешал. Значит, сам виноват…».

На городской площади, примыкая к стене одного из домов, был установлен просторный деревянный помост.

– Данное сооружение предназначено для особо важных и выдающихся городских персон, – охотно пояснил информированный Тиль. – В-первую очередь, для самого герцога Альбы, местного полновластного Хозяина. Ну, и для всех прочих начальничков – профосов, бургомистров, прокуроров и инквизиторов. С этого помоста тутошняя знать обожает наблюдать за допросами, пытками, казнями и другими не менее интересными событиями…. Значит, сцену оборудуем строго напротив помоста. А вон там установим вспомогательный шатёр для переодеваний…. Эй, Франк и Отто! Побегайте по городу. Как это – зачем? Бегайте и вопите, мол: – «После первого «вечернего» колокола состоится спектакль – «Каменный гость»! Только сегодня, только один раз! Не пропустите!». Городишко-то крохотный. Минут за двадцать-тридцать можно весь оббегать…

Сразу после обеда на площади появились стражники. Десятка, наверное, полтора. Появились и сноровисто рассредоточились парами, внимательно наблюдая за подозрительными комедиантами.

– Наблюдайте, родные, – занимаясь установкой шатра, незлобиво ворчал под нос Макаров. – Работа у вас, псов сторожевых, такая. Вдруг, непонятные приезжие задумали укокошить высокородного герцога? Неплохо было бы, честное слово, укокошить. Только упёртый Уленшпигель по-прежнему не настроен делать ставку на прямые диверсии. Всё мудрит чего-то, мать его. Хитрован, блин горелый…. Ага, солдатики затащили на помост три солидных кожаных кресла. Знать, по числу будущих высоких гостей…

Минут за пятнадцать до начала спектакля на площадь въехала чёрная карета, украшенная вычурной позолотой и запряжённая четвёркой вороных откормленных коней. Стражники тут же бестолково засуетились и начали стягиваться к помосту.

Кони остановились. Из кареты неторопливо выбрались и величественно проследовали – по широкой лесенке – на помост: высокий худой старик в тёмном дворянском костюме, украшенном яркими самоцветами, молодая дама, облачённая в стильное платье (из серии – сплошные кружева и рюшечки во всех местах), и пухлый монах среднего возраста с нарядной епископской митрой на голове.

«Старикан, наверное, и является кровожадным герцогом Альбой», – предположил Леонид. – «Что можно сказать про него? М-м-м…. Слегка сутулый. Длинная-длинная шпага в ножнах на левом боку. Благородная седина, частично спрятанная под чёрной широкополой шляпой. Орлиный нос с характерной лёгкой горбинкой. Коричневатое худое лицо покрыто густой сетью глубоких морщин. Тёмно-карие равнодушные глаза с лёгким налётом вселенской скорби. Типичный идейный аскет, короче говоря…. Ох, уж, эти аскеты! Зачастую под маской аскетизма прячется самый натуральный и махровый фанатизм…. Его спутники? Ничего особенного. Девица – явная вертихвостка и профурсетка. Епископ? Обыкновенный средневековый епископ, так его и растак…».

Старик, состроив бесконечно-кислую гримасу, уселся в центральное кресло. Остальные гости, уважительно выждав с полминуты, оккупировали боковые.

– Кончайте, разгильдяи, пялится на помост, – рассерженной гадюкой зашипел Даниленко. – Проходим в шатёр. Быстрее. Переодеваемся, родные. Переодеваемся…

Вскоре зазвенел-забухал городской колокол. А когда он замолчал, трескучий густой голос Альбы, полный бесконечного презрения к окружающему Миру, велел:

– Начинайте, комедианты!

Они и начали. Естественно, с усердием и прилежанием.