Юрий Валин - Товарищ «Маузер». Братья по оружию из будущего

– Это Университетская улица. Здешний университет, между прочим, один из старейших университетов Восточной Европы. Дальше – Николаевская площадь. Исключительно красивое место. Сам бы охотно взглянул, полюбовался, пока ее сталинские специалисты не подправили. Но мы туда не пойдем. Там на послезавтра парад намечается, сам главнокомандующий пожалует. Могут и патрули попасться. А зачем нам патрули, правда, Катенька? У нас пока и бумажечек нет, и одеты мы не совсем празднично. Свернем-ка мы к Павловской площади. На парад послезавтра заглянем, если звезды благополучно сойдутся. Полюбуемся на цвет российского офицерства, на белых рыцарей без страха и упрека. Незабываемое ведь зрелище, Катюша.

– Все-то вы знаете, Виктор Михайлович. И про парад, и про рыцарей с астрологией. Кстати, можно я вас Витюшей буду называть? Для соответствия избранным образам.

В глазах майора мелькнула насмешка.

– Ох, Катенька, льстите вы мне. Какой же я Витюша? Я же в отцы вам гожусь. Вульгарненько будет выглядеть.

– Ой, да не скромничайте, вы мне так локоток жмете, что я скоро повизгивать начну. Не по-родительски стараетесь.

– Больше не буду, – пообещал майор и слегка отпустил руку девушки.

Постояли на перекрестке, с одинаковым любопытством разглядывая проезжающих казаков. Лошади цокали копытами по булыжной мостовой, чубатые всадники сидели в седлах орлами, красуясь перед немногочисленными по утреннему времени зеваками. Есаул на гнедом дончаке лихо подмигнул Кате.

– Катюша, уж и не знаю, как вы по улицам ходите, – пробормотал Виктор Михайлович. – За тобой, наверное, горячие южные парни целыми аулами таскаются.

– Ну что вы, у них в аулах слухи быстро расходятся. С одним пообщаешься – все предупреждены. Я их почему-то смущаю. Грузия, вон, с такого перепугу вообще войну устроила.

Майор усмехнулся:

– Так и знал, что без тебя там не обошлось. Ну как, в себя пришла, акклиматизировалась? Здесь уже два шага осталось, дух переведем, переоденемся.

– Хм, а могу я узнать, как вы это без внедрения агентов устроили? Явку и все такое?

– А это, Катенька, я сказать при всем желании не могу. Не знаю. У нас в структуре, в отличие от вашего демократического «К», каждый оперативник исключительно своим делом занимается.

– Виновата. Не подумавши спросила.

– Да пустяки. Мы теперь в одной обойме, – Виктор Михайлович озабоченно оглядел узкую улицу. – Может, ты минуточку здесь в теньке подождешь?

– Ты, Витюша, не дури. Я этот город и одна из конца в конец пройду, даже если платье на нитки рассыплется. Хотя тогда, конечно, нашумлю. В чем проблема?

– Да какая проблема? Вот цирюльня, загляну на секунду, расценки узнаю. Если парад созерцать пойдем, неудобно со щетиной. Поскучай, пожалуйста.

Катя озадаченно наблюдала, как напарник ныряет в двери заведения под вывеской с устрашающе намалеванными ножницами. Сквозь мутные окна ничего разобрать не удалось, но выскочил на улицу Виктор Михайлович буквально через минуту.

– С ума сойти! Элементарное бритье двадцать пять рублей! Что делается?! А господам добровольцам, между прочим, солидные скидки. Вот и будь после этого мирным обывателем.

– За что кровь лили, революцию делали? – согласилась Катя. – Только ты, Витюш, бритву из пиджака поглубже переложи, светится.

– Ай-я-яй, – майор сокрушенно переложил бритву во внутренний карман, – воровать и так нехорошо, а тут еще этот «смокинг» подводит.

– Мне ничего не прихватил? – полюбопытствовала Катя.

– Фен, что ли? У них «нэма». Там у них бедно. Полторы расчески, и помазок облезлый. И самого брадобрея на предмет педикулеза проверить не мешало бы.

– Что ж ты его совсем обездолил, последнюю бритву увел?

– Не последнюю, я запасную из ящика прихватил. Сразу орать не начнет. А с бритвочкой оно как-то надежнее. Если не понадобится – верну. Не хозяину, так наследникам.

– Мог бы еще и ножницы прихватить.

Виктор Михайлович покосился, но смолчал. Кате показалось, что знает мужичок даже больше, чем она подозревала. Вот язык у тебя, барышня, болтливый. Майор подумает, что напарница на свои давешние сомнительные подвиги намекала.

Домик угловой, одноэтажный, заросший зеленью, имел совершенно сельский вид. Наверное, в дворике куры кудахчут и петух разгуливает.

– Пришли, – пробормотал Виктор Михайлович. – Вот здесь наше имущество и должно храниться. Свежие данные по оперативной обстановке у хозяина получим. Он человек осведомленный.

Парочка прошла вдоль заборчика мимо низеньких зашторенных окон. К воротам Виктор Михайлович не свернул, вместо этого провел Катю вокруг большой лужи, и агенты, не меняя прогулочного шага, двинулись в переулок. Шагов через пятьдесят майор пробормотал:

– Что-то не то.

Катя и сама уже поняла. Во дворе было как-то… Заброшенно, что ли? Безлюдье ощущалось как на старом, запущенном археологическом раскопе. Даже собака молчала.

– Кажется, пришло время, как это у вас говорят, провести боевое слаживание? – Виктор Михайлович смотрел вопросительно.

– Наконец-то! Я уж думала, вы никогда не предложите.

Майор хмыкнул:

– Шуточки – дело хорошее, но я тебя действительно только по анкете знаю. Значит, так, я с тыла, а ты в калиточку сунься под каким-нибудь приличным предлогом. Только естественнее, естественнее…

Виктор Михайлович перемахнул через забор с неожиданной для его комплекции легкостью. Лихо, товарищ майор. Катя поправила платочек на голове. Ну-ну, посмотрим как дальше. Она не торопясь вернулась к воротам. Воспитанно постучала:

– Эй, хозяева! Извините, здесь продается славянский шкаф?

После паузы скрипнула дверь дома.

– Що треба? – поинтересовался настороженный мужской голос.

– Простите, вы славянский шкаф продаете?

– Що? – изумился голос.

За забором резко хлопнула дверь, кто-то изумленно охнул, завозились. Катя на всякий случай отступила от калитки под прикрытие более надежного забора. По другой стороне улочки протопала тетка с корзиной, из которой торчало горлышко пустой бутылки. Аборигенка покосилась подозрительно.

– Хозяева, есть кто дома? – жалобно воззвала Катя.

Звякнула задвижка, калитка приоткрылась.

– Что ты пищишь? Еще погромче про славянский шкаф поори, юмористка, – пробормотал Виктор Михайлович.

– Меня какая-то кухарка засветила, – прошептала Катя и проскользнула в калитку.

На земле лежал человек в сером пиджачке, обеими руками зажимал горло. Меж пальцев обильно пульсировала яркая кровь.

– Витюш, ты себе рукав испачкал, – сказала девушка.

– Да что уж там, – с досадой сказал майор. – Капец смокингу, на спине вдрызг разошелся.

Действительно, парусиновый пиджак Виктора Михайловича на спине длинно лопнул по шву.