Евгений Белогорский - Труды Отечеству. Часть 1

Весть о гибели барона Унгерна, достигла Урги в начале марта, породив среди монгольской верхушки активность. Едва только смерть барона стала очевидной реальностью, как высокие князья и ханы стали собираться между собой, пытаясь решить, кто должен получить высшую власть над Монголией. Духовный лидер монголов Богдо-Гэгэн, лишенный военной поддержки Унгерна находился в сильном смятении, но старался не выказать князьям свою слабость.

О подозрительной возне среди знати, Покровскому доложил Чойболсан, с которым полковник сильно сблизился за последний месяц. В сложившейся ситуации оба эти человека, сильно нуждались в поддержке друг друга. У Покровского, несмотря на прибывшие в Ургу остатки Азиатской дивизии, положение было довольно шатким. Начавшаяся княжеская возня за власть могла закончиться для русских повторением пекинского варианта, и полковник остро нуждался в верных клинках степных всадников. Его же монгольскому побратиму был нужен авторитет верховной власти, которой полковник был наделён лично Унгерном, пусть даже и покойным.

По сути дела, у Покровского было два варианта действий. Либо быстро вывести своё воинство в Забайкалье и забыть этот поход как страшный сон. Либо остаться в Урге и попытаться довести до конца начатое бароном дело, хотя бы в первозданном замысле.

К принятию первого варианта, полковника подталкивал прибывший из Харбина посланец генерала Щукина, но когда Покровский потребовал от него письменных подтверждений о необходимости вывода русских частей из Монголии, то он стушевался и спешно покинул Ургу, к огромному облегчению верховного комиссара.

- Князья, после смерти вождя не хотят признавать твою власть над собой Алексей – молвил Чойболсан, оказавшись с Покровским наедине.

- Ты славный воин, но всё же ты чужак, и склонившись перед великим ханом Унгерном, князья никогда не склоняться перед тобой. Только великий дух Чингисхана, обитавший в теле великого «белого воина» мог повелевать ими. Теперь же когда великого хана нет, ничто им не мешает вновь затеять грызню за власть, благодаря чему китайцы, и захватили Монголию. Всё повторяется вновь – горестно молвил молодой монгол.

- Но если это случиться, то вновь придут китайцы и Монголия навсегда потеряет свою независимость, так как второго Унгерна нет. И тогда все наши старания и жертвы пойдут прахом! – воскликнул Покровский и с радостью заметил, что его слова нашли живое понимание и отражение на хмуром лице его собеседника. – Неужели вам всем безразлична судьба своей родины?

- Не говори так Алексей! Я вместе с тобой плечом к плечу сражался за свободу своей страны, но что я могу сделать против князей? Кто они и кто я – гневно ответил Чойболсан на упрек Покровского.

- Знаешь, друг, что я тебе скажу. Сегодня кончилось время великих князей и ханов и наступило время простых людей, которые своими делами меняют судьбы стран и народов. Что ты скажешь, если я помогу тебе стать правителем Монголии? – спросил Алексей монгола после короткого раздумья.

- Я, правитель Монголии!?

- Да, ты. На мой взгляд, ты многое сделала для освобождения своей страны, чем все князья вместе взятые. И сделаешь ещё больше. В этом я абсолютно уверен. Так как?

В комнате возникла долгая пауза. Сомнения и тревога открыто читались на лице молодого воина, на плечи которого, по капризу судьбы тяжелым бременем ложилась ответственность за свободу страны. Чойболсан был очень озадачен словами своего боевого товарища, но чем больше он размышлял, то тем больше эта идея становилась ему по душе.

Он сам прекрасно видел, чем обернулись для страны и простого народа княжеские распри и, взяв в руки оружие и завоевав себе свободу, Чойболсан совершенно не хотел терять её опять по чьей-то прихоти и капризу.

- Скажи честно Алексей, если я соглашусь, то Монголия перейдет под власть русских? – осторожно поинтересовался батыр ценою предложенной помощи.

- Нет, друг мой. Твоя страна будет полностью свободна. Нам не нужны эти земли. Земли у нас хватает своей. Нам нужен верный боевой товарищ и друг в борьбе против гаминов и японцев, которые помяни моё слово рано или поздно, но обязательно явятся сюда. Поэтому нам и надо держаться вместе, что бы противостоять общему врагу.

- Твои слова правдивы комиссар, но как же ты собираешься убедить князей?

- Честно сказать не знаю точно, как, но точно знаю, что такие люди понимают только один язык, язык оружия.

- Некоторые воины потребуют плату за свои клинки – продолжал осторожно говорить монгол.

- У меня найдутся веские аргументы, склонить их на нашу сторону – успокоил его полковник.

Чойболсан пытливо посмотрел на Алексея, а затем произнес:

- Через два дня, князья собираются приехать к Богдо-Гэгэну, что бы уговорить того, провозгласить нового наследника дела великого хана Унгерна.

- Прекрасно, к этому сроку я сумею найти способ уговорить князей на твою кандидатуру – заверил его Покровский.

Когда Чойболсан покинул резиденцию верховного комиссара, Алексей долго размышлял о создавшемся положении дел, неторопливо расхаживая подобно маятнику из угла в угол. Наконец полковник пришел к окончательному решению и громко крикнул своему ординарцу, сидящему в приемной.

- Матвиенко, позови мне есаула Каратаева.

Прошло некоторое время, дверь в кабинет отворилась, и в комнату неторопливо вошел Каратаев.

- Вызывали Ваше благородие? – спросил невысокий кряжистый казак, из-под кустистых бровей которого на Покровского смотрел цепкий, слегка прищуренный взгляд, знающего себе цену человека.

- Проходи Фрол Северьяныч, присаживайся – Алексей жестом указал казаку на стул возле стола, усаживаясь напротив.

Каратаев чинно приблизился к комиссару и, развернув стул спинкой к себе, основательно сел на него.

- Как дела у твоих казачков? Всё ли в порядке? – поинтересовался Алексей, предлагая собеседнику пачку папирос, что по нынешним временам в Урге было большой ценностью. Взяв под контроль монгольскую столицу, Покровский очень много сделал для её жителей, даже пустил первый трамвай, но вот добиться от купцов непрерывного завоза в Ургу товаров первой необходимости он пока не смог. Прижимистые торговцы только охали и ахали, ссылаясь на трудности связанные с войной и произволом хунхузов на дорогах. Поэтому в монгольской столице сахар, табак и керосин были в дефиците.

Покровский спрашивал Каратаева о различных мало интересующих его делах в отряде, соблюдая принятый здесь ритуал не говорить о главном в самом начале разговора. Так переходя от одной темы к другой, Покровский подходил к своей главной цели беседы.

Каратаев так же не спеша и обстоятельно, отвечал на вопросы командира, терпеливо дожидаясь, когда собеседник начнет говорить о деле, ради которого Покровский его и позвал к себе.