Алекс Кун - Архангельск

За разговором о гостинцах и родичах морпехи дошли до поворота тропы, где на вытоптанной площадке возвышался деревянный столб со свешивающимися на цепях железной пластиной и колотушкой. На вершине столба слабо светил масляный фонарь, бросая тусклый круг света на окружающую белизну.

– Терентий, хорош баять! Подлей масла в фонарь лучше, у тебя вроде баклажка была. Я ж пока до мастерской обернусь.

Скрип шагов Данилы стихал, удаляясь к темнеющему зданию очередной мастерской, подсвечиваемой только несколькими узкими оконцами, за которыми желтели фонари цеха и слышался человеческий гомон, перемежаемый грохотом инструмента.

Терентий, продолжая вполголоса рассказывать самому себе про платок, про отрез узорчатый, про справный топор с пилой, возился у фонаря пограничного столба, пытаясь залить масло, не снимая рукавиц. Выходило плохо, и Терентий постепенно переходил с мечтательных слов к более насыщенным.

– Ты чего копаешься-то?!

Вернувшийся Данила выглядел злым, поседевшим чертом. Похоже, из мастерской опять натекло, и тропа стала скользкой, радостно отправляя идущих по ней в окружающие сугробы.

– Дай сюда баклажку и подержи фонарь, теперича ты вперед пойдешь!

Заправив фонари и отряхнувшись под шуточки Терентия, морпехи продолжили обход.

– Ты, Данил, не серчай. Слыхал же, царю гостинцы справляют! Вот и торопятся, до ям грязь не донося. Скажем и о том капралу, как велено, глядишь, в останий раз целее будешь.

Данила отмахнулся, уже отойдя от гневной вспышки, хотя Терентий видеть этого жеста не мог.

– Да ладно, это еще что. Вспомни, как третьего дня с кузни каленое железо во все стороны летело, токмо молиться успевай. Уж и не ведаешь теперь, куды ступить. Там яды всякие, о которых боярин строго предупреждал, тут порох особый, который как затаившаяся змея всегда ужалить норовит, железо кругом, грохот. Не по нраву мне сие.

Терентий даже остановился на тропе.

– Ты иное упомни, о чем преображенец сказывал. Да приложи его сказ о том, как солдаты в Москве живут, на наше бытие. Коли сержанту верить, мы тут как у Христа за пазухой. Едим от пуза, батоги в кадке уже засохли, спим в тепле, одеты, обуты, а ты все на судьбу пеняешь! Грех это, Данила.

Под ногами патрульных опять заскрипела тропа. Затянувшуюся паузу прервал Данила:

– Так-то оно так, но чего это ты московитов в пример ставишь, глянь, как стрельцы архангельские да холмогорские живут. Им и работники для прокорму дадены, и работой их не неволят, и от новомодной этой бесовщины они подалее…

Терентий опять остановился, поворачиваясь к напарнику и поднимая фонарь повыше, будто пытаясь углядеть в Даниле нечто, чего раньше не замечал.

– Чего ты прошение тоды сержанту не несешь? Боярин сразу говорил, кому не по нраву будет, неволить не станет. До конца зимы еще выбирать можно. Вона, Тихон с Афоней отказалися и ужо в Холмогорах лямку тянут.

Данила хмыкнул, отводя фонарь от лица.

– Видал Тихона в Холмогорах, когда за мундирами хаживали…

Отворачиваясь, Терентий кивнул.

– Вот и я видал. От добра добра не ищут. Ты как знаешь, а мне тут по нраву.

Под подошвами вновь заскрипел снег. Патруль шел навстречу еще одному пятну света в руках приближающейся второй патрульной пары. Настроение морпехов улучшалось с каждым шагом: что ни говори, но брести вдвоем в ночи боязно, и мысли срамные в голову лезут, а вот встретили друзей, и отлегло.

Еще два дня прошли без напряжения. Позолотил несколько корпусов часов, получилось неплохо. Потом догадался латунь перед золочением травить кислотой. Посмотрел, как мастера чеканят элементы носовой фигуры.

Кузнецы преподнесли мне личное оружие и личную сбрую. Старую амуницию отдавать не стал, пусть будет как рабочая, а то подарочный вариант был белый с золотом, под мой парадный китель. Даже ручки кортиков собрали из костяных пластинок. А нашитые бляшки и украшательства, похоже, делали из латуни и золотили – во как, моментом технологии подхватывают.

Посмотрев на все это, дал указание изготовить такой же комплект для царя, только еще богаче. Мастера прониклись и обещали очень постараться. Забрал у них еще два обычных кортика для повседневной сбруи. Парадную амуницию отложил в сундук к парадному кителю, завернутому в полотно.

Свободными вечерами ходил в повседневной сбруе, выхватывал то кортики, то пистолеты. Пистолетами пытался прицеливаться и щелкать бойком, кортиками размахивал, понимая, что учиться такому бою надо долго и вдумчиво.

Работы в цехах велись уже чуть ли не круглосуточно. Все знали, что готовим большой караван в Москву с товарами и подарками царю. Надо чтоб все было солидно, а товаров много. Разговоры в слободе и деревне крутились теперь только вокруг каравана. Надеюсь, до разбойников эти разговоры не дойдут.

Вечерами Тая упрашивала взять ее с собой в Москву, очень убедительно упрашивала. За время совместной жизни она заметно раскрепостилась и многому от меня набралась. Дневная работа за станком ее не очень изматывала, так как льна у нас было мало, вот она и была активной вечером.

Брать Таю не хотелось, был уверен, что она бросится в ноги царю и попросит снять с меня запреты. Кроме того, еще сам не был уверен, что поеду. Дорога хоть и не очень дальняя, но туда на санях, а обратно уже распутицу застать можем, и добираться будем долго.

Сказав о своих сомнениях Тае, вызвал ее удивление. Не ехать мне получается нельзя, подарки должен вручать лично и отчитываться лично. На мои сомнения о ее целях ответила, что даже в мыслях такого не держала, просто помочь хочет, и что ей без меня теперь жизнь будет не интересна. Плохой синдром, однако.

Но вот ее слова о помощи навели меня на интересные мысли. Войсковое соединение создаю, а службы его обеспечения нет. По дороге питаться в деревнях, может, и не удастся. С этой мыслью на следующий день терзал кузнецов. Принес им чертежи полевой кухни на двух колесах, вместо которых можно полозья поставить, и прицепного склада к кухне тоже на двух колесах. За основу взял сцепку пушки и зарядных ящиков к ней, не раз виденную и в фильмах, и на картинках. Кузнецы поскрипели зубами, но одну штуку обещали сделать. После этого заглянул в деревню, проинспектировал кожевенников и нашел старосту. Порадовал его, что ввожу новую службу при войске для кормежки и прочих хозяйственных надобностей войска. Подойдут вдовы да незамужние женщины, но им придется много пешком ходить и, кроме того, никаких женитьб и детей минимум три года. Староста обещал поговорить с большухами и заверил, что вопрос будет решен.

Задумавшись о караване, додумался кроме кухни тащить с собой маленький кунг типа купе плацкарта, туда и раненых, и обмороженных класть можно, и женщин там повезем. Направился с этим к плотникам. Ничего нового им, оказывается, не сказал, используют такие кунги в этом времени. Меня сразу потыкали носом в недостатки – действительно тяжело получается.