Владимир Васильев - Грёзы о закате

- Особого удивления твоя история не вызывает. В нашем монастыре есть мощи - чудом сохранившаяся рука Космы. Подозреваю: та высохшая рука не Косме, а некоей женщине принадлежала. Но блажен, кто верует! Тако везде: в деяниях братьев во Христе много лжи. Да простит Всевышний их прегрешения! Но должен сказать тебе, что бывал и в тех краях на закате, где есть словене, обращённые в христианску веру. Там они давным-давно попов называют попами, и всё-то там у них названо и устроено по латинскому обычаю. Что-то, думаю, твой друг напутал, а потому не могу верить твоему сказу.

Прошла седмица, и Алесь, поднявшись рано утром со своего матраса, с радостью ощутил себя совершенно здоровым: перестали мучить головные боли. Притупилась и сердечная боль после написания воспоминаний о Настеньке.

На протяжении всей недели волхв в обличье монаха донимал его расспросами. Он, конечно, понимал Козьму: нежданно-негаданно тот обрёл бесценный дар, ходячую энциклопедию и прочее, и прочее... С некоторой апатией, но добросовестно эта "ходячая энциклопедия" рассказывала, читала лекции, рисовала чертёжики, объясняла технологические процессы и нюансы разных производств. Слушатель ничего не записывал, но задавал множество вопросов. О чём шла речь? Легче сказать, о чём не говорили! Ну'c, например, беседовали о производстве чёрного пороха, технологии литья пушек, вакцинации, вирусах, бактериях... В беседе он упомянул, что его кровь как кровь первой группы можно переливать любому человеку с положительным резусом. Козьма задал ряд дополнительных вопросов о вакцинации и, не долго думая, омыл каким-то самогоном своё предплечье и нанёс острым ножом сеточку порезов. Напитав в крови Алеся чистую тряпицу, обмотал ею кровоточащее предплечье. Алесь, помогая ему затянуть на узелок тряпицу, апатично предупредил его о групповой несовместимости крови с отрицательным резус-фактором и положительным резусом-фактором.

Два последующих дня бедняга Козьма недомогал, но держался стоически и продолжал как дятел долбить древо знаний, то бишь, своего помощника. "Знание с лихвой, верно, окупило или окупит деньги, затраченные на меня" - этак циник Алесь подумал, но не стал высказывать вслух сии слова, дабы не обидеть хозяина.

Как-то хозяин во время короткого отдыха от тяжкого труда, который заключался в запоминании и увязке нового знания со старым, развлекал себя рассуждением о том, в каком мире он живёт. Его как в меру циничного лекаря интересовали, в основном, практические вопросы. Но нельзя сказать, что он не проявлял интереса к иным проблемам, например, к политике. Поразмыслив, он спросил Алеся, понимает ли тот, кому ныне принадлежит мир? Услышав мнение Алеся о том, что ныне в Европе должны быть два императора, император ромеев и император на западе, Ведислав отрицательно покачал головой, молвил, что Алесь ничего не знает, и пояснил, что мир, по сути, принадлежит князьям.

- Вынужден признать, что ныне век князей. Разные у них титулы. Есть каганы, графы, дюки, герцоги, но, по сути и по-словенски, они все князья. У тебя, Алесь, какой был титул?

- Да никакого. А впрочем, закончил пятилетнее обучение и защитил диплом. Так что можешь обращаться ко мне как к магистру.

Услышав ещё одно латинское слово, пресветлый поморщился:

- Негож для нас сей титул. Придёт время - станешь князем.

И вот настал день, когда после утренней службы и беседы с игуменом его хозяин вернулся и со светлой улыбкой приветствовал Алеся. Напомнил помощнику о своём жертвоприношении Велесу, кое совершил седмицу тому назад. Огласил вести. Разного рода. Скончался Агеласт, и, поскольку имя Козьмы в завещании патрона никоим образом не было упомянуто, Козьма обрёл долгожданную свободу от рабских обязательств. Игумен - вполне ожидаемо - дал позволение Козьме брать с собой Александра в город вместо прежних надзирателей. Была и тревожная весть: накануне Максимиан, наследник умершего патрона, высказал при встрече с Козьмой свои подозрения в том, что травник отравил его отца.

- Если Максимиан прикажет, его слуги убьют меня.

- Буду твоим охранником. Есть ли у тебя какое-нибудь оружие?

Козьма глянул на помощника и велел ему сдвинуть кровать. Вдвоём они сковырнули и отодвинули совсем не тяжёлую плиту, скрывавшую тайник, и Козьма достал на свет божий две сабельки. Осмотр сабель доставил охраннику явное удовольствие.

- Мог бы носить одну саблю постоянно и скрытно, чтобы не будить подозрений у твоих врагов. Вместо рясы надобна другая верхняя одёжа типа накидки, чтобы мгновенно сбросить её с плеч, а ещё пояс для ношения сабли.

- Владеешь ли, сыне, саблей? - Козьма так и не отказался от ставшего привычным ему обращения к Алесю, хотя видимая разница в возрасте не превышала десятка лет.

"Сынок" улыбнулся и, подав саблю без ножен, сказал:

- Защищайся.

Трёх шагов и обманного движения ему хватило, чтобы коснуться острым лезвием шеи бывшего волхва. Алесь пристукнул пятками и представился:

- Имею честь доложить: Алесь Буйнович, мастер боевых искусств.

- Теперича верю, - сказал удивлённый монах, - так и быть, пройдёмся, сыне, по рядам да купим тебе и пояс и накидку.

Козьма выгреб деньги из тайника; они задвинули плиту, поставили кровать лекаря на прежнее место и отправились на городские базары. Базарами здешние рынки и ряды лавочников называли хазары, а волхв это словечко знал со времён своего холопства в Киеве. Там-таки тоже хазары и жидовины имели влияние, что закреплялось в народной речи. Алесь, по договорённости, шёл, немного отстав, но ему было ясно, что средь бела дня на рынках никто не вздумает нападать на травника. Травник, воспрянув духом и радуясь своему статусу отпущенного на свободу раба, покупал и покупал, словно вознамерился растратить все заработанные за долгие годы номисмы на паволоки, шелка, рубахи, обувь, пряности, специи... Пришлось ему прикупить мешок из толстой кожи, а Алесь у того же лавочника в уже апробированном порядке приобрёл без оплаты пару таких же мешков для себя. В том же ряду, где продавались изделия кожевенников, нашли пояс и даже перевязь для клинков. Купили и плащ-накидку, пошитую мастером на все случаи походной жизни. Алесь не терялся и, шествуя за Козьмой, высматривал для себя нужные и дельные вещи. Хозяева лавок под гипнозом отдавали ему всё, что он желал. А пожелал он персидский коврик из шёлка, рубахи, бельё, кожаные сапоги, мыло, а когда дошли до оружейников, высмотрел в одной из лавок саблю в шикарных ножнах. Вся эта красота была уложена на чёрном бархате. Сняв плащ-накидку, указал на саблю торговцу с остекленевшим взглядом, принял клинок в ножнах из рук в руки и завернул её в накидку. Отойдя от лавки, расколдовал торговца-оружейника.