Владимир Васильев - Грёзы о закате

Какое дивное разнообразие культур начало расцветать в Европе после падения Рима! Но нашлись силы - церковь, император, феодалы, рыцари, - которые год за годом, под штандартами или без них, с молитвой или без неё, уничтожали кельтов и вендов и захватывали их земли.

Как говорил друг-историк, руянские храмы были уничтожены в 1168 году, и жители острова Руян были крещены. Он сказал, что то был последний гвоздь, вбитый христианским миром при погребении словенской цивилизации в Западной Европе.

Вот такие мысли посетили Алеся на реке Великой. Ни к кому не обращаясь, капитан "Мары" поморщился от навязшего во рту вкуса толчёной дубовой коры, которой он чистил зубы, сочно выругался в адрес всех римских пап и, вздохнув, добавил:

- Вот бы чудо сотворить в виде тюбика зубной пасты. Ау, где ты, золотая рыбка?

Хотен, переведённый на "Мару" кормщиком, одарил капитана недоумевающим взглядом.

"Мара" ходко шла под парусом вслед за ладьёй Олега Дуковича и Ярослава. Олег и Ярослав обрели в Ладоге советника, некоего купца из абодритов, совершившего дальнее плавание по Итиль-реке вплоть до стольного града хазар, и обсуждали с ним предстоящий поход на хазар.

У Алеся были иные заботы, и в предстоящей военной операции он не собирался принимать участие. С волнением бывший раб ожидал встречи с пресветлым: ждал от него прояснения по многим вопросам.

На реке Великой им повстречалась ладья Стояна с грузом песка, а потому отпала нужда направлять посыльного во Вревку-селище за Ведиславом в качестве проводника, как когда-то договаривались с волхвом. Стоян привёл флот Дуковича к устью притока - водному пути к площадкам, дворам и цехам, которые он со товарищами-велетабами и артелью кривичей и абодритов успел не только построить, но и начать производство на некоторых участках.

Главный проектировщик не утерпел и первым пробежал по территории своего детища. Многое оказалось не так, как он нарисовал-начертил-написал на листах пергамента, но всё было устроено вполне целесообразно. Изменения, внесённые в его идеальный план производства работ и размещения участков, казались вполне разумными. Многое порадовало Алеся, и он остановился у кузницы, чтобы посмотреть на горн, некогда начерченный им на пергаменте. Кузнецы, заметив чужого, вышли и смерили оценивающим взглядом чужака, что перешёл заповедные для посторонних пределы. У старшого кузнеца на очелье, стянувшем волосы, красовалась махонькая фигурка-поковка сокола. Его помощник поигрывал мечом.

- Вы никак ререги? - спросил чужак у ковалей.

Старшой усмехнулся и ответил вопросом на вопрос:

- С какого дуба ты сверзился, добрый молодец? Не князья и не ратники мы, а кузнецы. А здесь нет ни ререгов, ни волков. Здесь, ежели тебе втолковать по месту, куда ты приплыл, мы все медведи. Ты сам-то что за птица? Как залетел сюда?

Помощник кузнеца явно был готов снести голову чужаку.

- Пришёл взглянуть на свой горн. Хорош ли в работе?

Старшой по-прежнему подозрительно вглядывался в наглеца и невежу.

- Как ты мимо стражей прошёл? За какой надобностью? Кто таков?

- Звать меня Алесем. Неужто Стоян и Роснег не говорили обо мне. Всё это - мой проект!

Заветное слово как пароль слетело с уст пришельца - и в то же мгновение недоверчивость сменилась радушием. А таких радушных людей как словене, нигде не найдёте. Радушных для своих, конечно.

- Знакомо слово 'проект', - кузнец улыбнулся. - Стало быть, горн по твоей задумке? Хорош. Глянь-ка на меч Станимира. Кован по твоим советам. Щедр ты делиться знанием! А меня звать Чермен.

Станимир протянул меч - и Алесь увидел цветастый узор на металле.

- Как вы добились этого? - воскликнул он. - Это ж булат!

- Так и у нас есть секреты. Что, Станимир, покажем Алесю?

- Отчего не показать. Давно ждали тебя, Алесь. Роснег вещал, что ты не всё успел ему поведать. Веди, Чермен.

Чермен провёл Алеся к землянке, отворил дверцу, вытащил ящичек и приоткрыл его. Внутри чернел-поблёскивал графит.

- За чёрной каменюкой да чёрным порошком я в Моравское княжество ездил. Там добывал.

- Название ему есть иное: графит, - ответил Алесь. - Значит, сплавляете?

- Чисто железо отжигаем да сплавляем. Цветасто вышло?

- Цветасто! Для этой стали цены нет.

- А то мы не знаем! Не каждый князь сможет такой меч купить. Но тебе, Алесь, готов уже подарок. Рознег нам нарисовал 'проект', а мы ковали. В нашей избе тебя дожидается.

Из лачуги, разделённой на две половины, на зов Чермена вышла статная женщина, и привиделось Алесю, что он встречал её ранее. Чермен представил жену:

- Эта красавица - моя жена Елена. А этот добры молодец - тот самый Алесь, о коем нам много сказывали.

- Алёна? - переспросил удивлённый Алесь.

- Для подруг-товарок я Алёна иль Ленок, - насмешливо отвечала красавица, - А для людей крещёных - Елена.

- Тогда и меня называйте христианским именем. Окрестили меня Александром.

Елена перекрестилась на католический манер и ещё раз удивила Алеся-Алекасандра:

- Мой муж таксама христианин. Таксама Александр, но мы так его величаем, когда сердиты, а обычно он у нас Олекса.

- И где же тебя окрестили, Чермен-Олекса?

- Да там же, где встретил мою ненаглядную, - за Гавелой-рекой. В подмастерьях-то ходил по стране, у разных мастеров работал. А у гавелян встретился мне поп. Не немец, а из наших. Он то и поведал мне, грешному, про Исуса. И в церковь привёл. Увидел я алтарь и иконы, так и уверовал в истинность Христа, спасителя нашего.

Станимир таил ухмылку в пышных усах и, проведя рукой по оседельцу, который оставил на бритой голове, вероятно, не как ратник, а как кузнец, да не из простого, а из знатного рода, которому длинный волос в работе - помеха, молвил:

- Чермен мне эти глупости почти каждый день вещает. Но, слава богам, наши праздники не забывает! Нам Стоян сказывал, что ты, Алесе, вовсе не христианин, а некий артист.

- Не артист, атеист. Скажем так: на всё у меня свой взгляд есть.

- Так и нас боги не обидели: на всё своими глазами смотрим, - ответил Станимир.

Слушал Алесь байки словоохотливого Чермена-Олексы, начавшего сказывать свои истории о жизни среди гавелян, и диву давался. Поразил Алеся Чермен-Олекса! Разрушил в один миг все умозрительные построения незабвенного друга-историка, любителя поболтать с Буйновичем, и успевавшего изрекать суждения, пока пена держалась в кружке пива! "Стало быть, эта церковная лексика из латыни в русский, а точнее, словенский язык пришла намного раньше, нежели полагал мой незабвенный друг Андрюша" - с этой мыслью, что изронила свет на раздумие Алеся, он спросил Чермена-Олексу:

- Неужто ваш поп там за Гавелой читал проповеди по-словенски?

- В церкви слово своё начинал сказывать латинскими словесами, да латынь у нас никто не понимал. А потом он нашим языком пересказывал. Я ведь в Моравию пошёл не за чёрным камнем, а за словом Исуса, что принесли в те края греки. Книги ихние читал по-словенски. А там братья-христиане поведали мне не только сокровенные слова об Исусе-Спасителе, но и тайны чёрного камня.