Владимир Корн - Артуа. Ученик ученика

Когда я вышел из корчмы, через несколько шагов ко мне присоединился Солис, один из близнецов.

– А ты что здесь делаешь? – спросил я у него.

– Остался на всякий случай – затем, помолчав секунду, добавил – я слышал все. –

И протянул мне руку открытой ладонью вверх, но не для того чтобы я в нее что-нибудь положил.

Отблески пламени костра играли на стволах окружающих поляну деревьев.

Я смотрел на полулежащего возле костра Жюстина и ломал себе голову, как мне его величать. Угораздило же меня попасть в такую ситуацию, оставшись наедине с наследным принцем. Не по своей воле, конечно. Хотя с какой стороны на это посмотреть.

Господин герцог – нельзя, да и не герцог он еще вовсе. Станет он им только после того как займет место отца. Кроме того и обращением этим могут пользоваться только равные ему люди.

В моем случае такое будет звучать если не оскорблением, то уж неуважением точно.

Ваша светлость, Ваше сиятельство, мой господин? Ага, и еще кланяться после каждого обращения.

Нет, никак я не могу привыкнуть к подобным вещам, хотя и пора бы уже. Кроме всего прочего он моложе меня почти на добрый десяток лет.

Я нес его на себе несколько часов. Нес на закорках, так, по-моему, это называется. И еще старался делать это бегом.

Тогда у меня не возникало подобных проблем, с обращением, главное было уйти от погони как можно дальше.

В итоге нам это удалось. Теперь мы размышляли, как же поступить дальше. Возвращаться назад крайне опасно, во всяком случае, наследнику Эйсенского престола. Да и мне, в общем-то, тоже, поскольку я стану нежеланным свидетелем. Свидетелем того, что будущего наследника убьют.

Если уж они не побоятся сделать это с сыном весьма могущественного герцога, то меня попросту раздавят как случайно попавшуюся под сапог букашку.

Поначалу ничто не предвещало такого поворота событий. Начинался отличный солнечный денек, и мы сворачивали лагерь, которым пришлось встать из-за того, что накануне потеряли много времени, преодолевая бурную речушку, название которой я так и не узнал. Речушка совсем неширокая, но очень крутая в берегах, потеряла мост в результате паводка после продолжительных недавних дождей. Через нее быстро соорудили временную переправу, все-таки имперский тракт здесь по своему значению соответствует федеральной трассе, но переправа получилась слишком уж временной.

В итоге ее восстановили и сделали это прямо на наших глазах. Нам пришлось ждать этого чуть ли не весь световой день. И как результат, вместо запланированной остановки на ночь в небольшом городке Сютемдер, мы встали биваком, отъехав от переправы буквально на пару лиг.

В Сютемдер мы попали ближе к обеду. К прибытию наследника в город все было готово, поскольку посланные вперед люди позаботились об этом. Хлебом-солью его, конечно, не встречали, но в лучшей корчме города столы ломились от блюд, что могли заинтересовать принца хотя бы потенциально. Да и остальные голодными тоже не остались.

Вот после обеда все и началось. Началось практически сразу же после того, как Сютемдер скрылся из виду за поворотом дороги.

К этому времени дорога резко пошла вниз, устремляясь к одной из крупнейших рек Империи Сотре, делавшей здесь петлю. Сотра брала свое начало с ледников Агнальских гор, теперь уже недалеких и занимавших большую часть восточной части горизонта.

Последние пару дней Горднер заметно нервничал, хотя до этого времени я считал его образцом невозмутимости. Нетрудно было догадаться, что происходило это по вине принца, вернее из-за него. Горднер определенно что-то знал, но делиться этим не спешил. Кстати, люди из окружения наследника не выглядели встревоженными, напротив, чем ближе мы приближались к границе с герцогством, тем лучше у них становилось настроение.

Я по-прежнему находился рядом с Горднером, и мне это начинало даже нравиться. Нравиться хотя бы тем, что я всегда был в курсе всех событий, происходящих за время пути. Ну а самое главное, Горднер имел обыкновение перед сном заниматься фехтованием. Конечно же, в спарринг-партнеры я ему не годился, он предпочитал людей более искусных в этом деле, но как-то так получалось, что практически каждый раз он уделял мне немного времени. Понять его можно, людей у него не так уж и много, и, вероятно, он стремился к тому, чтобы каждый из них был полноценным бойцом. К тому же он видел, что я занимаюсь фехтованием практически каждый вечер, привлекая обычно в качестве наставника Тибора. Тибор охотно шел на это, тем более что наградой ему за это было пиво, которое он любил до безумия.

Ненавижу свою ущербность в связи хоть с чем. Понятно, что не стать мне великим художником или скульптором, чувствуй я хоть что, но что касается фехтования…

Время от времени Горднер спарринговал с кем-то из дворян, чаще всего из окружения принца и ни разу я не видел его проигравшим.

Однажды я даже стал свидетелем того, как Горднер схватился в учебном бою с юным Жюстином. Несомненно, наследником занимались лучшие учителя герцогства, но то, что продемонстрировал мой патрон, впечатлило меня значительно в большей степени. Все-таки принц обладал техникой, больше подходящей для дуэлей, проходивших по определенным правилам и с рядом ограничений. Движения его смотрелись очень эстетично и даже эффектно. Горднер же фехтовал так, что сразу становилось очевидным, во главу его стиля ведения боя поставлена эффективность, но никак не зрелищность.

Схватка завершилась ничьей. Но даже мне стало понятным, что Горднер не пожелал ставить принца в неловкое положение, хотя с легкостью мог несколько раз это сделать. Кстати и Жюстин понял это не хуже других, выразив благодарность несколькими комплиментами технике своего оппонента…

На костре, на лезвие клинкерта, доходила до готовности крупная рыба, что-то из лососевых, которую в скором времени мы должны были употребить. Мне удалось изловить ее в протекающей всего лишь в нескольких шагах реке.

Безрассудно, наверное, было остановиться на ночлег на самом ее берегу, потому что одинокий огонек костра виден за много лиг, и тем больше, чем скорее ночь вступит в свои права полностью.

Жюстин лежал на боку, стараясь держать левую ногу как можно выше, используя для этого камень, который мне с трудом удалось к нему подтащить.

Оно и понятно, голеностопный сустав на ней распух до такой степени, что казалось, ткни пальцем и брызнет кровь. Да и цвет опухоли от багрово-красного вскоре начал делиться на несколько других, начиная с черного и заканчивая редкостной разновидностью желтого.

У меня всегда было плохо с определением цветов. Нет, никакой цветоаномалии, с этим все в порядке, но как называется тот или иной оттенок, это всегда вызывало у меня затруднения.