Владимир Корн - Артуа. Ученик ученика

Сначала Жюстин смотрел на меня изумленно, затем изумление сменилось выражением гнева, как же, это кто смеет на него орать! А еще затем он поник головой, потому что все, что я сказал ему, было правдой.

Потом мой запал пропал и на смену ему пришел стыд. Ты на себя посмотри. По крайней мере, этот мальчишка пытался что-то сделать, несмотря на то, что гибель грозила в первую очередь именно ему. И пусть его действия были насквозь неправильными, и вряд ли ему удалось дотянуться до кого-то своей шпагой, но он хотя бы не струсил.

А что сделал ты? Вероятно Горднер, отдавая мне приказ, ожидал, что я помогу Жюстину встать на ноги и посажу его на свою лошадь. Ты же сделал то, что мог лучше всего сделать в такой ситуации, убежал. Пусть и не один. Вспомни, как ты смотрел на свои штаны, с ужасом ожидая увидеть на них мокрое пятно. Неоткуда ему там было взяться, но мысль же была!

Мы сидели, измазанные грязью с ног до головы. Принц все еще сжимал в руке шпагу с обломанным лезвием, а вот разряженный пистолет он отбросил в сторону за бесполезностью.

Назад нам дороги нет. Потому что перед тем, как соскочить со своей лошади, я успел заметить вдали еще один отряд всадников, показавшийся между деревьев.

И больше всего эти всадники были похожи на гронтов. Значит нужно валить отсюда как можно скорее и валить в противоположную сторону от той, с которой мы прибыли. Лес густой, и чем дальше мы уйдем, тем больше у нас будет шансов.

Я помог Жюстину, прыгающему на одной ноге, выбраться из промоины. Затем вынул у него из руки обломок шпаги, вставил его в ножны и всучил в руки свой клинкерт. Пусть будет так, раз ему спокойнее с оружием в руках. Подумав, снова нырнул в промоину и подобрал пистолет. Нечего вещами разбрасываться, оружие такого качества стоит немало. Много он не весит, и, пусть у нас обоих нет ни пороха, ни пуль, но мало ли каким боком судьба повернется.

Телосложения принц был достаточно хрупкого и весил не так уж много, да только вот кроссом по пересеченной местности с мешком муки на плечах я никогда не увлекался. Теперь понял, что зря. К тому же и весил он больше чем мешок.

Жюстин попытался извиниться за те неудобства, что он причиняет, катаясь по лесу на моей спине.

Я успокоил его, заявив, что сейчас он обладатель единственной в Империи говорящей лошади. Эти слова мне удалось произнести за три приема, и наградой стал сдерживаемый смех Жюстина, отдаленно похожий на хрюкание.

Действительно, смотрелись мы достаточно нелепо: один едет на другом, да еще и с обнаженным клинком в руке.

И опять был пот, потоком заливавший меня, начиная с макушки, и опять сердце пыталось вырваться из груди, и снова не хватало воздуха в легких.

Кроме того, жгло в правой ноге, где через дыру в штанине, виднелся порез. Пусть не сильный и не глубокий, но постоянно кровоточивший. И я не помнил, когда получил его, в бою возле пристани или когда в очередной раз упал под тяжестью Жюстина.

Когда я рухнул на землю в третий или четвертый раз, то долго не мог заставить себя подняться на ноги. Не знаю, сколько бы я пролежал, ловя широко открытым ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег, но когда послышался треск сучьев на склоне холма, поросшего густым кустарником, у меня хватило сил вскочить, подхватить на руки чертова наследника Эйсенского престола и даже побежать.

Шум приближался, мы не успевали уйти от него, он становился все ближе.

Отчаявшись, мы встали плечом к плечу, выставив в сторону приближающегося врага все, что у нас оставалось из оружия, клинкерт, пистолет и кинжал.

Жюстин держался рукой за дерево, потому что левая нога его упорно не хотела разгибаться из-за распухшего колена.

Когда шум погони приблизился вплотную, из кустарника показалась кабанья голова, здоровенная такая, под стать самому ей обладателю. Именно таких кабанов и называют секачами.

На наше счастье вепрь оказался в благодушном расположении духа и обошел нас по широкой дуге.

Солнце ужу скрылось за верхушками деревьев, когда я выдохся окончательно.

Надеясь на то, что нам удалось удалиться достаточно далеко, мы остановились на ночлег.

Получить огонь с помощью кремня и огнива сущая безделица и с добычей мне повезло практически сразу. Крупная рыбина, не иначе как из семейства лососевых, поскольку мясо у нее было красного цвета, будто бы специально дожидалась меня в устье небольшого ручья, впадающего в Сотру, стоило мне удалиться на пару десятков шагов от нашего лагеря.

Я с трудом вырвал из рук Жюстина эфес клинкерта, поочередно разгибая ему пальцы, насадил добычу на лезвие и пристроил над костром. Конечно, рыбу такого размера нужно запекать, обмазав глиной или жарить, порезав на куски, но слишком уж сильно хотелось есть.

Жюстин закрыл глаза, прижавшись спиной к стволу дерева, и на наследного принца он был похож в последнюю очередь.

Грязное лицо с потеками пота, волосы, сосульками свешивающиеся с головы. Когда-то нарядный камзол, весь расшитый золотой нитью тоже представлял собой печальное зрелище. Во сне его лицо приняло обиженное выражение, и он выглядел совсем юнцом, несчастным и грязным.

Да и сам я выглядел не лучше.

К тому времени, когда рыба сделала вид, что готова к употреблению, я успел прополоскать в речной воде свои вещи и пристроить их сушиться рядом с костром.

Вот только от солнца оставался лишь последний привет, и костер пришлось затушить.

Жюстин не понял значение слова – «палево» – пока я не объяснил его в доступных ему выражениях.

Ужинали мы почти в полной темноте и нам едва хватило полусырой рыбины, чтобы приглушить чувство голода.

Всю ночь мы просидели, прижавшись спиной друг другу, и ближе к рассвету я почувствовал, как спина Жюстина становится все горячей.

Когда рассвело, он еще держался, но к уже полудню начал терять сознание и бредить.

К утру у него ужасно распухло колено, и когда я слегка надавил на него пальцем, Жюстин не смог сдержать болезненный вскрик. С подъемом ноги дело было ничуть не лучше, и опухоль своей величиной соревновалась с опухолью на колене.

И что мне теперь делать? Я понятия не имею, как все это лечится. Вот кровь из носа останавливать умею отлично, хоть из своего, хоть из чужого. Для этого необходимо не слишком сильно и достаточно резко ударить ребром ладони под основание черепа и все. Такое действие помогает непременно, проверено много раз. Но не течет кровь из носа, не у меня, ни у Жюстина, вот в чем беда. А вот жар у него нешуточный.

Наверное, в этом лесу много трав и кореньев, которые, если их заварить, помогут, да как их определить? И в чем заваривать?

Я прикрыл Жюстина уже успевшей высохнуть на жарком солнце своей курткой и отправился исследовать окрестности, не отваживаясь удаляться слишком далеко. В паре десятков шагов обнаружил чью-то стоянку со старым кострищем, но ничего такого, что могло бы пригодиться не нашел, хоть и тщательно осмотрел все ближайшие окрестности.