Андрей Завадский - Утро псового лая. День вторжения-1 (том 1-2)

Завершив очередной круг поперечником несколько десятков километров, Майерс привычно бросил взгляд на индикаторы приборов, убедившись, что вся аппаратура в полном порядке, и съемка не прекращается ни на секунду. Установленная на самолете аппаратура позволяла передавать картинку с мощных фотокамер высокого разрешения в штаб на земле с задержкой в считанные секунды, то есть почти в режиме реального времени. Причем сжатые в видеопакеты данные могли транслироваться напрямую в наземный пункт, либо, если расстояние оказывалось велико, передавались через спутник связи. Генералы, следившие за ходом учений иранцев, могли видеть все тактические приемы, отрабатывавшиеся персами, все их маневры с минимальным опозданием.

Тем временем под брюхом высотного разведчика начала сгущаться облачная пелена, к которой добавлялись клубы взметенного в воздух гусеницами сотен тяжелых машин песка и пыли. Видимость стала ухудшаться, и Майерс решил связаться со штабом. Он знал, что переговоры будут перехвачены иранцами, но мало слышать их, нужно еще и расшифровать сказанное, а на это в лучшем случае у персов ушло бы много недель даже при использовании мощнейших компьютеров, которых, кстати, в Тегеране попросту не было.

Джим знал, что в былые времена его предшественники на точно таких же самолетах выполняли полеты в режиме радиомолчания, но сейчас все изменилось. И хотя даже теперь переговоры разрешалось вести в особых случаях, сложнейшие алгоритмы, заложенные в аппаратуру связи, надежно шифровали каждое произнесенное слово.

-- База, база, я - Орлиный глаз, - быстро заговорил в прижатый к горлу микрофон капитан, настроившись на нужную частоту. - Наблюдаю ухудшение погодных условий, сгущается облачность. Визуальное наблюдение затруднено. Разрешите снизиться до пятидесяти тысяч футов.

-- Орлиный Глаз, я - база, - раздался в наушниках чуть искаженный помехами голос оператора. - Разрешаю опуститься до пятидесяти тысяч футов. Будьте осторожны, Орлиный Глаз, - у иранцев могут быть ракеты "Хок".

-- Вас понял, база, - судя по ответу, на полет Майерса было поставлено многое, иначе не стали бы командиры подставлять под удар, пусть и гипотетический, своего пилота. - Иду на снижение.

Джим толкнул штурвал от себя, и самолет, накренившись носом, начал скользить вниз. Цифры на альтиметре начали медленно меняться. Разведчик был очень легким и хрупким, только такой ценой удавалось обеспечить огромную высоту полета, и потому все маневры на нем следовало проводить очень осторожно, ведь слишком сильной перегрузки самолет мог не выдержать.

Осторожно, выверяя каждое движение, Майерс вел свой самолет вниз, и многотонная машина подчинялась едва заметным движениям нежных и чутких, точно у хирурга, рук пилота. Разведчик плавно, точно съезжая вниз по ледяной горке, двигался к земле, по-прежнему описывая при этом круги, центром которых было скопление иранских танков.

Пронзительно запищал зуммер системы предупреждения о радиолокационном облучении, наполняя не отличавшуюся простором кабину, где как раз умещался один человек в высотном костюме, противным резким звуком. Джим Майерс не успел понять, что произошло, когда краем глаза увидел устремившиеся к нему с земли огненные стрелы, оставлявшие за собой столбы светлого, быстро рассеивавшегося дыма.

-- База, база, я - Орлиный Глаз, - едва сдерживая волнение, произнес капитан, настраиваясь на передачу. - Попал под зенитный обстрел. Повторяю, по мне выпущены ракеты!

-- Орлиный Глаз, выполняйте противоракетный маневр, - раздался в ответ ровный голос оператора, должно быть, сидевшего где-то в тысячах километров отсюда в уюте и спокойствии штаба. - Уклоняйтесь, Орлиный Глаз!

Иранские зенитчики, терпеливо выбиравшие момент, все же дождались своего звездного часа. Они долго следили за кружившим на огромной высоте американским разведчиком, ни чем до поры не выдавая себя. И стоило только потерявшему бдительность, поверившему в свою безнаказанность пилоту сделать ошибку, опустившись чуть ниже, чем должно, иранцы нанесли быстрый и неотразимый удар.

Три ракеты "Хок", выпущенные сразу с трех установок, располагавшихся в нескольких километрах друг от друга, взмыли в небеса, туда, где неразличимый для человеческого взора, заметался из стороны в сторону американский самолет, пытавшийся сбить прицел. Ракеты приближались к цели с разных сторон, захватывая ее в клещи, и суматошные маневры американского пилота были тщетны.

-- Орлиный Глаз, я - Наблюдатель, - на связь с Майерсом вышел оператор летающего радара Е-3А "Сентри", самолета дальнего радиолокационного обнаружения, поднявшегося в воздух с авиабазы в иракском Мосуле, и теперь барражировавшего у самой границы.

Экипаж "Сентри" внимательно отслеживал все полеты иранских самолетов и вертолетов, особое внимание уделяя району странных маневров, и от его взора не укрылась опасная ситуация, в которую попал разведывательный самолет. Взгляды дюжины операторов, сидевших в озаряемом лишь мерцанием многочисленных мониторов салоне, были прикованы к радарам, на которых отражалась обстановка в воздухе на несколько сот миль вглубь территории Ирана:

-- Набирайте высоту, иначе вас собьют!

Майерс и сам понял, что нужно делать. Он резко рванул штурвал на себя, и нос самолета послушно задрался почти в зенит. Выполнять такие маневры на разведчике было небезопасно, но еще большую опасность представляли собой приближавшиеся иранские ракеты. Рискуя, Джеймс Майерс пытался успеть за считанные секунды набрать на далеко не самом скоростном самолете лишние несколько километров, уйдя так высоко, что ракеты просто выжгут все топливо и бессильно упадут на землю, так и не поразив цель.

Пилоту почти удалось завершить маневр, и две ракеты MIM-23B прошли мимо, не сумев дотянуться до взмывшего в стратосферу самолета. Капитан уже вздохнул с облегчением, когда несколькими десятками метров ниже ослепительно вспыхнул огненный шар взорвавшейся пятидесятикилограммовой боеголовки, а спустя мгновение самолет ощутимо тряхнуло, и он вдруг стал заваливаться на крыло.

Крохотный осколок все же достиг цели, и теперь из левого двигателя разведчика вместо струи выхлопных газов вырывался темный дым. На приборной панели тревожно-красным светом замигали сразу несколько индикаторов, заверещала сирена системы предупреждения об аварийных ситуациях.

-- База, база, я подбит, - закричал американский летчик, на несколько секунд теряя самообладание. - Поврежден левый двигатель,- сообщил готовый впасть в панику пилот. Под ним на сотни километров простиралась враждебная земля, и даже если не подведет катапульта, даже если он спасется из терпящего бедствие самолета, там, внизу, Джеймса Майерса не ждет ничего хорошего. - Теряю высоту! Как поняли, база?