Александр Афанасьев - Время героев (Часть 3)

Стреляли со всех сторон…

Почему женщины априори худшие водители, чем мужчины? По одной простой причине – у женщин есть скверная привычка в критической ситуации бросить руль и закрыть лицо руками. И будь – что будет.

В такой ситуации – девять из десяти женщин так бы и поступили. Они или визжали бы на полу машины от ужаса до тех пор, пока одна сторона в перестрелке не одержала бы победу или – схватив ребенка, бросились бы очертя голову, не видя ничего перед собой – прямо под пули. Но Моника Джелли, она же Государыня Александра была не такой, и не таким был Наследник, будущий Император и офицер.

Моника Джелли снималась в кино, в том числе в боевиках, поэтому – она прошла в Голливуде курс обучения использованию стрелкового оружия, который проводил Фрэнк Сил, бывший морпех и очень дорогой тренер по стрельбе. Курс был гламурным, это факт – но бывший морской пехотинец корпуса морской пехоты САСШ все-таки был человеком толковым и честным, и навык применения оружия давал. Кроме того – в России, где террористы убили Александра Второго Освободителя – к безопасности Высочайших Особ относились серьезно, и после интронизации – ее обучили некоторым действиям в критической ситуации. Поэтому – Моника Джелли знала, по крайней мере – если и не как постоять за себя, то – как укрыться и не мешать тем, кто пытается ее защитить, не усугублять и без того скверное положение.

Что же касается наследника – то, как и положено наследнику Русского Престола он с детства начал постигать науку владения оружием, потому что это было нормально для мужчины и будущего офицера. Мужчина должен уметь постоять за свой дом, свою семью, своего Императора и свою Родину, иначе он и не мужчина вовсе. Наследник не успел поступить в какое-нибудь Суворовское училище до того, как мать забрала его с собой в Штаты – но дома он видел оружие у отца, у офицеров Императорского Конвоя и Гвардейского Экипажа и даже несколько раз стрелял под бдительным взором охраны и отца. Поэтому – в критической ситуации Наследник проявил изрядное хладнокровие, которое не всегда обнаружишь у людей вдвое, и даже втрое старше его самого. Когда началась стрельба – он моментально оказался на полу, прикрывшись сбоку дверцей, а спереди – моторным отсеком и спинкой впереди стоящего кресла, которая тоже какая-никакая, но защита.

– Лежи! – мать столкнула его еще ниже – Господи, лежи!

Несмотря на то, что по крови она была француженкой, а по гражданству – до недавнего времени североамериканкой – Моника Джелли крикнула это по-русски.

Павел толкнул мать, он был мужчиной и не должен был принимать защиту, это он должен был защищать, потому что мужчина!

– Лежи, сказала!

Павел, сопя, отпихнулся – и тут осыпалось, не выдержавшее града пуль стекло в дверце. Мать охнула – а он посмотрел и увидел лежащего в кресле убитого водителя, залитый кровью руль и…

И перевязь кобуры…

Пули свистели, били о кузов, нападающие, озверев, били по машинам, били на каждое движение. Павел чуть повернулся – он был маленьким, ему было легко это сделать – и протянул руку вперед. Через пару секунд – он наткнулся на шершавый пластик, схватил его, как смог, и дернул на себя. В его руках оказался автомат с изогнутым магазином, полным патронов. Сорок патронов – и сорок шансов остаться в живых.

– Ты что делаешь!?

Мать навалилась на него, прикрывая собой

– Лежи, не поднимайся!

Стрельба то утихала, то вспыхивала вновь, подобно волнам, накатывающим на берег. Потом кто-то сунулся в машину, закричал по-русски – целы?! А потом – открылась дверь, и тот же голос закричал по-русски: "бегите! бегите!".

До машины, старого фермерского внедорожника, стоящего у обочины – было метра три, но как их они преодолели?! Просто чудом, учитывая плотность огня. И, тем не менее – они их преодолели, Моника тащила сына за собой, а сын – тащил автомат, вцепившись в него как в спасательный круг. Как мужчина и будущий офицер он знал, что бросить оружие – позор.

– Павел… – мать толкнула его за машину, это был высокий, старый, трехдверный Шевроле, за ним было относительно спокойно – откуда это у тебя! Ну-ка, дай!

– Мама!

Моника вырвала из рук сына автомат. Как он… а, вот.

Здесь было поспокойнее, но все равно – пули били по бортам машин градом, одно за другим лопались, с серебристым звоном осыпались стекла и казалось, что наступил ад.

Освобожденный от автомата, Павел выглянул в узкий проход между машинами и увидел мертвого графа Комаровского, который лежал у Линкольна с распахнутой дверью.

– Мама, Ежи убили! Его убили!

– Давай сюда!

Моника не растерялась и тут – она поняла, что единственный выход – попытаться скрыться, только так она спасет и себя и сына. Лежа на полу в осыпаемом пулями Линкольне – она прокляла всех, Николая, который так и не смог стать примерным семьянином, себя, за то, что имела глупость уехать из России… да что теперь говорить. Только теперь – она поняла и оценила, что значит наличие рядом с собой тех самых жестких, немногословных и правильных мужчин, готовых защищать свою Родину, свою семью и своего Императора до последней капли крови. Будь они под защитой Императорского Конвоя – на них, наверное, даже не осмелились бы напасть.

Но единственный такой мужчина погиб, защищая их, и Императорского конвоя рядом с ними не было и надо было спасаться самой. Уйти с этой улицы, затем… спрятаться… куда угодно, пока не появится армия, полиция… господи, да кто угодно. Это же Североамериканские соединенные штаты, а не Мехико-сити!

Уйти…

Едва удерживаясь от того, чтобы не поскользнуться на битом стекле, она затащила сына в какую то, то ли лавку, то ли бар… сбоку кто-то лежал, то ли раненый, то ли мертвый – проверять было некогда. Она сняла автомат с предохранителя, найдя сам предохранитель и поняв, что пиктограмма с изображением одной пули означает один выстрел. Так лучше… стрелять очередями не каждый сможет, да и ни к чему это. Теперь надо куда-то уйти… должен быть какой-то выход отсюда… задний двор, что угодно. Только подальше отсюда…

Она и не подозревала – что снайпер, убивший графа Комаровского и держащий под контролем улицу – видел ее и сообщил о направлении ее движения, после чего – опять начал отстреливать последних из остающихся в живых защитников конвоя. А над местом боя – кружил небольшой беспилотный летательный аппарат, от глаз которого было не скрыться…

– Fire in the hole!

Один из бойцов сковывающей группы встал на колено, держа на плече толстую трубу противобункерного гранатомета. Рявкнул стартовый заряд, комок огня полетел в полицейский участок, влетел в разбитое пулями окно. Полыхнуло – огонь разор плеснулся изо всех окон, ударной волной выбило дверь…