Кирилл Мамонтов - Хронокорректоры

– Совсем вы при диком капитализме разложились. А если шашлычок организовать или курицу на вертеле? Наверное, реально.

– Реально, нереально… В газенваген! Морозим, как дефективные, словно важнее проблем нет. – Георгий взмахнул уродливым маузером образца 1912 года под парабеллумовский патрон. – Ты что собираешься делать? Так и будем сидеть в этом времени?

– А что мы можем придумать? Надо ждать, пока вернется звездолет. Если покинем это время, они не найдут нас.

– Тоже верно. – Возбуждение Гоги быстро улетучивалось. – Только я все время думаю про наши мультифункционалы. Если верить Альтаире, с их помощью мы можем совершить прыжок на двадцать лет и вернуться обратно.

– Ну да, можем отправиться в конец тридцать седьмого или начало тридцать восьмого. – Роман продолжил совсем уныло: – Сколько раз об этом говорили. В крайнем случае можно будет попробовать… Нас там кое-кто знает…

– Вот на этом пункте мои двигатели резко переключились на «стоп-машина»!

– А почему, собственно говоря?

– Как ты себе представляешь это путешествие? И мы с такими рожами возьмем да и припремся прямо к Сталину, – пропел Гога на ужасный мотив. – Ты пойми, морда коммуняцкая, что мы попадем в тридцать седьмой год, которого совершенно не знаем. Может, там Троцкий сталинцев будет расстреливать и нам припомнит, как мы на него стучали.

– Есть идеи получше? – насупился Рома. – Если нет, так нечего сотрясать атмосферу.

– Представь себе, появилась идейка, – азартным шепотом сообщил Гога. – Коли нельзя бежать вперед, так рванем назад. Одна тысяча восемьсот девяносто восьмой год. Хоть недельку отдохнем в цивилизованном времени, по ресторанам пошляемся…

– Предлагаешь в дореволюцию? – насмешливо переспросил Рома. – В таком гардеробе?

– М-да, и без копья в кармане… – буркнул Гога и снова потух.

Роман продолжал безжалостно:

– Кроме того, как говорил великий писатель пан Станислав Лем, человек – это прежде всего документ.

– «Солярис»? Помню. И почтальон Печкин то же самое говорил… Надо думать.

– Надо, – согласился Роман. – Причем твоя идея мне нравится. Но целью должен быть не только пикник в купеческих трактирах. К твоему сведению, двадцать лет назад можно хорошо повлиять на историю в интересующем нас направлении…

– Какого хрена нам там делать? Поедем делегатами на третий съезд партии? Уговорим Ленина не ссориться с меньшевиками?

– Вообще-то большевики – это второй съезд.

– Да плевать на съезды! Зачем еще раз менять историю? Один раз попробовали – теперь сидим по уши в… благовониях.

Вопрос был непростой, поэтому Роман для начала напомнил, зачем они вообще попали в прошлое. Люди из будущего рассказали о предстоящей катастрофе, которая должна случиться на рубеже XXI и XXII веков. Точных обстоятельств Лантаниум и Кориандра не знали, но по их рассказам получалось, что причиной гибели человечества будет конфликт между великими державами. Советский Союз или Россия в числе великих держав не назывались, то есть Империя Добра сошла с арены большой политики в более ранний период.

– Из этого я сделал вывод, что катастрофа не произойдет, если к тому времени наша страна останется великой державой.

– Ну да, правильно, я им то же самое сказал, – сообщил Гога. – Других идей у них не было, и они со мной согласились.

– С большой неохотой согласились, – уточнил Рома. – Сегодня мы понимаем, что потомков убедила синхронность наших предложений. Увы, в тот момент мы еще не понимали, за сколь тяжкую проблему беремся. Теперь мы должны сделать следующий шаг. Попробуем начать усиление России в конце девятнадцатого века.

– Убьем дурака Николашку? – Гога тихо засмеялся. – Жжош афтар, пеши есчо.

– Кончай свои тупые хохмы, – обиделся Роман. – Ты же понимаешь, что одной из причин слабости России стала несостоятельность на морях. Проще говоря, флот слабоват оказался. Вот и немцы не сегодня, так завтра возьмут Питер десантом с моря. Чтобы отбить атаку немцев, нужно побольше сильных кораблей, причем начать надо двумя десятилетиями раньше.

– Корабли, – как эхо повторил Гога. – Всю сознательную жизнь мечтал переиграть Русско-японскую войну с нормальными кораблями.

– Не сомневался, что ты схватишь на лету. – Рома самодовольно оскалился. – Детали продумаем, это несложно. Только мешает одна маленькая закавыка – нужны документы, деньги и шмотки того времени.

– Были бы деньги, а документы и гардероб купим… – Гога хищно зевнул, едва не вывихнув челюсть. – Ты мне надежду в сердце вселяешь… Предлагаю поспать и обсудить детали завтра на свежую голову.

На радостях они хлопнули по стаканчику сивушной жидкости. На койки легли не раздеваясь, прямо в сапогах. Уже засыпая, Гога вдруг заинтересовался, как правильно назвать их новую профессию. Минут пять они обсуждали заумные названия вроде «ликвидаторы хроноклазмов», «исправители времени», «темпоральная стража», «корректировщики Хроноса». Так и порешили, что будут отныне называться хронокорректорами.

Утром, дожевав осточертевшую селедку, они стали думать, как бы экипироваться для прыжка в последние годы прошлого века. Гога надеялся сунуть взятку какому-нибудь полицейскому приставу – и тот выпишет паспорт. В любом случае, вопрос упирался в изрядную денежную сумму тех лет. Покопавшись в базах дезинформации, перекачанных из Интернета в мультифункционал, Гога заявил, что денежная реформа случилась в 1897 году, поэтому нужны деньги более позднего выпуска.

– Нелегкая это работа – из болота тащить отечественную историю, – печально резюмировал Рома. – Наверное, в сороковом году легче было бы натурализоваться.

– Зхадить бы тибе, мальчег, на йух, – тоже депрессивно посоветовал Гога. – Нигде нас не ждут, и нигде легко не будет. Вот, почитай – по слухам, криатифф от самого Кошкина.

Он нажал сенсоры на панели своего мультифункционала, выводя на экран короткий текст. Прочитав творение неведомого Кошкина, Рома подавленно буркнул:

– Умеешь, редиска, нехороший человек, настроение поднять…

Затем он перечитал квинтэссенцию сотен книг о попаданцах, которые уже не будут созданы в «нулевых», как потомки называли первое десятилетие века следующего. Несмотря на чрезмерное множество незнакомых слов, оказалось несложно понять основной смысл.

…Молодой маркетолог Вася попадает в Киевскую Русь времен Святослава. Пойманный дружинниками князя, он пытается предупредить русского Ахиллеса об опасности похода в Болгарию и коварстве печенегов. К сожалению, дружинники не понимают ни слова из того, что он говорит, даже несмотря на то, что Вася пытается вставлять в свою речь слово «понеже» и заканчивать глаголы на «-ша» и «-де». Воины наскоро продают Васю булгарскому купцу, который везет его с караваном в Бухару. В Бухаре из маркетолога делают евнуха, и оставшиеся сорок лет своей жизни он проводит в относительной тишине.