Тим Пауэрс - Гнёт ее заботы

Байрон сплюнул от отвращения. ― Это смерть, ― сказал он, оглядываясь, чтобы убедиться, что неффи держатся на почтительном расстоянии. ― Послушай, ты можешь пойти со мной или остаться здесь. На послезавтра намечено сжигание тела Шелли, и я думаю, что знаю, как использовать его останки, чтобы освободиться из сетей нефелимов. Я…

― Я уже от них свободен, ― сказал Кроуфорд. ― Это ты все еще там.

― А что насчет твоей девушки, Джулии или Джозефины, или как там ее на самом деле зовут? Слуги Шелли возвратились обратно в Пизу, и я знаю, что ты виделся с ней в Каза Магни, и знаю, что с ней случилось.

― Она сама посеяла свои хлеба и сама теперь пожинает. Он приподнялся, взял у Байрона чашку и осушил ее. ― Она знала, на что идет, когда соглашалась. Я остаюсь здесь.

Байрон кивнул. ― Ну хорошо. Я не собираюсь… похищать тебя, просто выведу тебя наружу, если ты решишь, что хочешь уйти. И даже это я делаю, главным образом, потому… что все еще помню, что произошло на вершине Венгерн шесть лет назад. Вы с Джозефиной спасли мою жизнь. Если ты не пойдешь со мной, я постараюсь спасти ее сам.

― Ну и отлично. Кроуфорд с трудом поднялся на ноги и стоял, покачиваясь от зловонного ветерка, массируя свои онемевшие кровоточащие запястья. ― Надеюсь, у тебя это получится лучше, чем у меня. Как думаешь, мог бы ты помочь мне забраться обратно и снова меня привязать?

Байрон заметно разозлился. ― Так и сделаю, как только ты узнаешь ставки.

― К чертям собачьим, я знаю ставки. Джозефина умрет, если не избавится от своего вампира. Ну, по крайней мере, она наслаждается этим. Все наслаждаются этим. Все, кто угодил в ее сети. Мне это тоже нравилось, пока оно у меня было. Люди, собравшиеся в этом месте, готовы принять яд , лишь бы хоть на полчаса прикоснуться к этому.

Байрон посмотрел на людей, в нерешительности толпящихся поблизости, и фыркнул. ― Думаю, ты переоцениваешь их храбрость. Они просто любят вмазать.

― Не ты ли страстно желал бросить все это? ― добавил Кроуфорд. ― Ну и что, пишешь теперь лучше прежнего?

Горькая улыбка скривила лицо Байрона. ― Джозефина ― это еще не все ставки.

― Твоя сестра и дети ― твоя забота. А что до Мэри и детей Вильямсов, то я уже…

― И это тоже, ― сказал Байрон. ― Джозефина беременна.

Впервые с тех пор, как он нашел это место, эту работу, Кроуфорд почувствовал, что в нем волной поднимается неподдельная паника. ― Не от меня, это невозможно! Я стерильный!

― Видимо, не такой уж стерильный. Антония, пожилая служанка Шелли, убеждена, что Джозефина пропустила месячные в прошедшем месяце и текущем, а в июле Джозефина совершенно точно больше ни с кем не… сожительствовала .

― Стресс, ― поспешно сказал Кроуфорд, ― Он может легко привести к тому, что женщина пропустит месячные, это, по всей видимости, как раз тот сам…

― Может быть, ― прервал его Байрон. ― Но что если это не стресс?

Сердце Кроуфорда грохотало, и он попробовал снова отпить из стакана, но тот был пуст. ― Это ложь, ― сказал он насколько мог ровным голосом. ― Ты просто говоришь мне это, чтобы заставить меня уйти отсюда.

Байрон решительно покачал головой. ― Не в моих правилах отговаривать кого-нибудь от самоубийства, если только он на самом деле знает, что делает. И теперь, когда ты знаешь, каково будет твое решение, идешь со мной или остаешься? Я не намерен тут задерживаться. Все, что мне нужно знать, следует ли мне и тебя прихватить.

Кроуфорд, щурясь, оглядел катакомбы. Внезапно он почувствовал себя очень уставшим, и он позволил этой усталости течь сквозь него, притупляя встрепенувшуюся на миг ясность, которую вызвало появление Байрона.

«Ну и что с того, что она беременна, ― затуманенно думал он. ― Во всем виноват тот проклятый моряк. Он пусть и вытаскивает ее из чертова горящего дома, ее и ее нерожденного ребенка. Я останусь здесь, в Галатее, где я могу обменять кровь на полента [365], рис и пасту ― и брэнди ― много брэнди».

― Ты иди вперед, Джон, ― сказал он, но когда повнимательнее присмотрелся к своему соседу, увидел, что это был не Китс. «Куда же подевался Китс? Он только что был здесь ― они пили кларет и херес Олоросо [366]».

― Я Байрон, ― терпеливо ответил Байрон. ― И если ты скажешь мне уйти, я уйду.

«Почему этот человек вызывал в нем такое беспокойство? Конечно, Кроуфорд хотел, чтобы он ушел. Кто вообще был этот Байрон»? Кроуфорд силился вспомнить, где мог встречать этого человека… «в Альпах? Едва ли это было возможно».

Мысль о полента напомнила ему, что он сегодня еще ничего не ел, и он потянулся к карману за куском засохшей кукурузной каши, которую, как он помнил, он туда положил ― но его карманы были полны совсем других вещей.

Он нащупал железный гвоздь, липкий, словно от крови, и на миг в голове мелькнуло воспоминание, как он надавил ладонью на его острие на террасе Женевской виллы Байрона; также здесь нашелся стеклянный пузырек, но он никак не мог вспомнить, была ли налитая в него жидкость ядом, который фон Аргау поручил ему дать Джозефине, или это была порция крови Шелли смешанная с желчью ― э-э, то есть с уксусом; затем он обнаружил тот самый кусок полента, но когда он извлек его из кармана, тот оказался овсяной лепешкой с маленьким выпуклым изображением двух сестер, которые были физически соединены в области бедра. Лепешкой, которую Джозефина должна была разломить на его венчании с ее сестрой, чтобы он мог иметь детей.

Он поднял ее на уровень глаз. Все еще целую.

Теперь он понимал, что пьянство его не спасет, алкоголю недостанет сил удержать его здесь и дать ему умереть. И слезы разочарования побежали вниз по его изможденным, бородатым щекам.

Недовольные нефферы прикончили потир с его кровью, и один из них принес пустой сосуд обратно и поставил его у подножия вакантного теперь креста.

Кроуфорд раскрошил овсяную лепешку на множество кусочков и разбросал их по каменному полу. ― Вы все, гости на свадьбе, ― мрачно крикнул он сгорбленным фигурам, наблюдающим за ним и Байроном.

― Поднимайте крошки и жрите их, жалкие ублюдки, и брачная церемония, наконец, завершится.

Байрон все еще терпеливо, выжидающе смотрел на него. ― Я Байрон, ― повторил он, ― и если ты скажешь мне оставить тебя здесь…

― Я знаю, кто ты, ― сказал Кроуфорд. ― Пошли отсюда. От этого места лучше держаться подальше.

Кроуфорд едва мог идти. Байрон вынужден был подхватить его под правую руку, а затем шаркающей походкой двинулся вперед, таща на себе большую часть веса своего товарища, в то время как ноги Кроуфорда бесполезно сучили по каменному полу. Когда их пошатывающаяся на ходу пара медленно миновала наклонный участок пути, приблизившись к входной двери, несколько завсегдатаев этого злачного места заступили им дорогу, и один из них невнятно пробормотал, что было бы досадно позволить двум таким превосходным бурдюкам покинуть это место.