Гарри Терлдав - Гений

— Эй, ты! — закричал командир. — Куда это ты собрался?

Сократ на мгновение остановился.

— Домой, — ответил он спокойно.

— Что–о? О чем это ты говоришь? Нам еще предстоит драться, — сказал командир.

Сократ покачал головой:

— Нет. Когда афинянин дерется с афинянином, кто может сказать, чье дело правое, а чье неправое? Не желая творить неправду или же пострадать от оной, я пойду домой. Прощай. — Отвесив вежливый поклон, он зашагал снова.

Судя по стуку приближавшихся сандалий, командир пошел за ним вслед. Догнав Сократа, он схватил его за руку:

— Так делать нельзя!

— О нет, можно. И я сделаю именно так. — Сократ стряхнул руку командира со своей. Командир схватил его снова — после чего неожиданно заметил, что сидит в пыли. Сократ же продолжал шагать.

— Ты об этом пожалеешь! — закричал командир ему вслед, медленно поднимаясь на ноги. — Вот погоди, узнает об этом Алкивиад!

— Никто не заставит меня пожалеть о правильном поступке, — сказал Сократ. Шагая с удобной для себя скоростью, повинуясь своей собственной воле, он продолжал движение к городу.

Он шел между Длинных Стен, по–прежнему в одиночку, когда сзади послышался шум копыт и ритмический грохот тысяч маршировавших ног. Он сошел с дороги, но продолжал идти. Мимо проехал на лошади Алкивиад в своем пурпурном хитоне. Заметив взгляд Сократа, он улыбнулся и помахал рукой. Сократ снова опустил голову.

Наконец всадники во главе с Алкивиадом проехали. За ними последовали гоплиты и пелтасты. А за ними — огромная топла гребцов без какого бы то ни было снаряжения, вооруженных ножами и всем, чем попало. Они также шли в боевом темпе, и вскоре оставили Сократа далеко позади. Впрочем, он все равно продолжал идти, пусть и не спеша.

* * *

— Тиран! — кричали на Алкивиада с афинских стен. — Богохульник, надругавшийся над святыми тайнами! Гермокрушитель!

— Я доверил решение своей судьбы богам, — ответил им Алкивиад, заодно рассказывая свою историю тем, кто о ней не слышал. — Я молился им, дабы они сокрушили меня, если я был виновен, и одарили меня триумфом, если я виновен не был. Я остался жив. Я достиг триумфа. Боги истину знают. Знаете ли ее вы, афиняне? — Он повысил голос: — Никий!

— Да? Что такое? — Никий явно был встревожен. Если бы он находился в городе, то наверняка защищал бы город от Алкивиада. Но он был здесь, и потому мог быть полезен.

— Ты был там. Ты можешь сказать афинянам, говорю ли я правду. Разве не обратился я к богам? Разве не вознаградили они меня победой, как я и просил их, в знак моей невиновности?

Если бы Никий сейчас солгал, то это сильно осложнило бы Алкивиаду жизнь. Никий не мог этого не знать. Будь на его месте Алкивиад, ему пришлось бы бороться с искушением, и еще неизвестно, кто бы в этой борьбе победил. Но Никий был предельно честен, так же как и предельно благочестив. Он кивнул головой, пусть и с таким выражением лица, как будто только что попробовал несвежей рыбы:

— Да, сын Клиния. Все было так, как ты говоришь.

Его голос был еле слышен Алкивиаду, не говоря уже о воинах на городских стенах. Алкивиад показал на защитников города и сказал:

— Так скажи афинянам правду.

Лицо Никия стало еще более недовольным. Все же он сделал то, о чем Алкивиад его попросил. «Все делают то, о чем я их прошу," — благодушно подумал Алкивиад. Выполнив просьбу, Никий повернулся к Алкивиаду и прошипел:

— Я попросил бы тебя больше не вовлекать меня в свои козни.

— Какие козни, о наилучший? — спросил Алкивиад, широко раскрыв глаза с видом оскорбленной невинности. — Я всего лишь попросил тебя сказать этим людям правду.

— Чтобы ты смог захватить город, — сказал Никий.

— Нет. — Алкивиад покачал головой, хотя, конечно, «да» было бы более верным ответом. Но он продолжил: — Если ворота мне и не откроют, я все равно достигну преимущества очень скоро. Зерно к нам идет из Византия и других мест, которые еще дальше. Пирей в моих руках, так что по морю не придет ничего. Пройдет немного времени, и Афины проголодаются — а потом проголодаются еще больше. Но я не думаю, что до этого дойдет.

— Почему же нет? — потребовал ответа Никий. — Против тебя встал весь полис во всеоружии.

— А, ерунда, — ласково сказал Алкивиад. — По крайней мере половина полиса находится снаружи города, со мной. А если ты думаешь, что все в городе против меня, то подумай‑ка еще. Если б ты послушал рассуждения Сократа о целом и его частях… — Как он и ожидал, Никию его слова не понравились. Спрятав улыбку, Алкивиад посмотрел по сторонам. — Кстати, а где Сократ?

Находившийся поблизости гоплит ответил:

— Он в городе, о благороднейший.

— В городе? — одновременно сказали Алкивиад и Никий, одинаково удивленные. Придя в себя первым, Алкивиад спросил: — Как же ему это удалось?

Гоплит показал на небольшую калитку в городской стене:

— Он сказал воинам, стоящим там на страже, что не собирается ни с кем воевать, и считает, что афинянам не следует воевать с афинянами, — он докладывал об этом Алкивиаду с удовольствием, как поступили бы на его месте большинство афинян, — и хочет войти и увидеть свою жену.

— Увидеть Ксантиппу? Я бы не сказал, что он так давно не был дома, — сказал Алкивиад. Жена Сократа была весьма строптива. — И стражники его пропустили?

— Да, о благороднейший. Я думаю, один из них был знаком с Сократом и раньше, — ответил гоплит.

Никий закудахтал подобно курице:

— Вот видишь, Алкивиад? Даже твой ручной софист не хочет участвовать в гражданской войне.

— Он никакой не ручной. Он не более ручной, чем снующий по холмам лис, — сказал Алкивиад. — И софистом он себя тоже не считает. За свои поучения он никогда не взял ни обола.

Никий продолжил свое кудахтанье. Алкивиад перестал его слушать. Он уставился на калитку. Тот факт, что Сократ прошел в Афины, лишь подтвердил правоту Алкивиада. Не все воины, защищавшие город, были верны тем людям, которые пытались его убить, прикрываясь законом. Небольшая беседа с глазу на глаз, предпочительно ночью, когда вокруг поменьше посторонних ушей — и кто знает, что из этого получится?

Алкивиад полагал, что ему это известно. Ему не терпелось выяснить, прав он или нет.

* * *

Калитка открылась тихо, очень тихо. Как и повелел им прошлой ночью шепотом Алкивиад, стражники смазали оливковым маслом столбы, соединявшие калитку с камнями сверху и снизу. Раздайся сейчас скрип — и это было бы… «очень неудобно», подумал Алкивиад, быстро двигаясь к калитке во главе колонны гоплитов.

— Тебе не следует идти первым, — прошептал ему один из них. — Если это ловушка, тебя сразу схватят.

— Если это ловушка, меня схватят так или иначе, — спокойно ответил Алкивиад. — Но если б я думал, что это ловушка, разве я бы в нее сунулся?