Марат Ахметов - Сталин. Разгадка Сфинкса

Весьма пространное выступление Вождя на пленуме изумило некоторых свежеиспеченных членов ЦК. Сталин не стал подобно Ленину давать письменные характеристики своим ближайшим вассалам. Говорил он экспромтом от начала и до конца все время достаточно сурово, без тени юмора. Во время речи вождь внимательно, цепко и как-то особенно всматривался в зал, так, словно пытался проникнуть в мысли людей, сидящих перед ним и сзади, и отыскать среди них достойного правопреемника.

Тоном и содержанием своего выступления, а также глазами, буквально пронизывавшими зал, он привел всех в состояние некоего оцепенения. В основном Сталин не говорил прямо о себе, он говорил о Ленине и его бесстрашии перед лицом любой опасности.

Главное в контексте сказанного Вождем сводилось к тому, что он стар, приближается время, когда другим придется продолжать выполнять заветы Ленина.

Сталин связывал тему собственной старости с неизбежностью ухода из жизни. Обстановка в мире продолжает оставаться сложной и борьба с капиталистическим лагерем предстоит тяжелая. И самое опасное в этой борьбе дрогнуть, испугаться, отступить, капитулировать. Он выполнил свою миссию, теперь это предстоит делать другим. Все негодование по поводу несостоятельности некоторых деятелей исполнять роль его правопреемника Сталин высказал в адрес Молотова, Микояна и Ворошилова, тем самым пытаясь внушить собравшимся, дабы они не заблуждались относительно их деловых качеств.

Тем не менее, штрафники оказались в составе Президиума ЦК партии. Но не в составе довольно малочисленного Бюро, который должен был играть ведущую роль в Президиуме. Очевидно, Сталин задним числом выразил крайнее неудовольствие их действиями, но подразумевал при этом и других членов своей команды. Однако поскольку Вождь прямо не объявил об этом, то не был понят большинством цэкистов. Зато самый «ближний круг» (Маленков, Берия, Хрущев, Булганин) прекрасно сообразил, что их практически неограниченные полномочия существенно урезаются по воле Сталина.

И, хотя последний прямо не выразил им своего порицания в отличие от их более старших коллег, рикошетом он бил и по этой четверке. Все персоны ее состава почувствовали себя задетыми и соответственно обиженными. Таким образом, этот квартет оказывался самым заинтересованным в скорейшем уходе Сталина из жизни.

Помимо публичного политического волеизъявления Сталин решил юридически закрепить изменившийся фактически статус партии и скорректировать структуру ее руководства. При этом Вождь предполагал, видимо, достигнуть определенного баланса в расстановке основных политических сил.

Переименованием ВКП(б) в Коммунистическую партию Советского Союза (КПСС) Сталин официально подчинял ее интересам государства, а не «пролетариям всех стран» и народов. Оргбюро и Политбюро упразднялись, а Секретариат практически растворялся в Президиуме, вновь созданном коллегиальном органе «для руководства работой ЦК между пленумами». Тем паче, что пост генсека ликвидировался, впрочем, задолго до этого Сталин подписывался просто как «секретарь» ЦК.

Весьма характерно для Сталина то, что он вновь, как и четверть века назад, попросил на пленуме ЦК освободить его по состоянию здоровья от руководства партией. Данное действо, несомненно, явилось бы первым шагом к постепенному официальному отходу Генералиссимуса от первенства в стране. Однако председательствовавший Маленков сделал все возможное, дабы истово дезавуировать заявление. Сталину пришлось нести свой неимоверно тяжкий крест еще долгие сто сорок дней и ночей, до самого конца.

6 марта 1953 года СССР и весь остальной мир был ошеломлен смертью советского премьера, генералиссимуса Иосифа Сталина, настолько неожиданными оказались известия о его болезни и скоропостижной кончине. Вопреки многочисленным спекуляциям и домыслам Вождя, по всей видимости, внезапно постиг апоплексический удар, то есть инсульт. Однако это не снимает полноты ответственности, в первую очередь, со старших офицеров личной охраны Генералиссимуса за непринятие эффективных мер по оказанию экстренной помощи умиравшему человеку.

Сталин, как ни парадоксально звучит, всю жизнь нещадно боровшийся с формализмом и безответственностью, бездушием и бюрократизмом, стал, тем не менее, жертвой именно подобного подхода к делу.

Последний февральский день пятьдесят третьего года и последовавшая за ним ночь стали для него роковыми.

27 февраля Сталин смотрел в любимом Большом театре балет «Лебединое озеро». В отличие от Ленина он с удовольствием слушал чарующую музыку и наслаждался пленительными танцами. Не забыв наказать руководству театра поблагодарить артистов от его имени за филигранную отточенность спектакля, Генералиссимус уехал на Ближнюю дачу.

В субботу вечером, 28 февраля, Сталин вместе с некоторыми членами Президиума посмотрел в Кремле кинофильм. Затем предложил присутствовавшим приехать к нему в загородную резиденцию. Ближе к полночи гости съехались парами: Маленков с Берией, Хрущев с Булганиным. Остальные предпочли проигнорировать приглашение…

Обыкновенно Вождь ближе к полудню давал знать стражникам о своем пробуждении. 1 марта все было иначе, но охрана исключительно по-халатности не придавала значения тому обстоятельству, что он необычайно долго не подает признаков жизни.

Для охранников Сталин давно не был ни Вождем, ни Генералиссимусом, ни тем более тираном и деспотом. Он был для них обычным добродушным человеком преклонного возраста, накануне засидевшимся допоздна с более молодыми приятелями-соратниками, которого необходимо было почему-то тщательно охранять.

Поскольку Сталин к закрепленным дежурным и другим служащим резиденции относился просто и дружелюбно, они платили ему той же монетой. То есть относились преимущественно почти панибратски. Согласно инструкций, стражникам вменялось в обязанность лишь оберегать Сталина от внешних посягательств, а также не докучать ему без особой на то надобности. Все прочее, что не относилось непосредственно к служебным обязанностям, их совершенно не волновало.

Все комнаты на так называемой Ближней даче Сталина и примыкавших к ней подсобных помещений были оборудованы, помимо других средств сообщения, внутренней телефонной связью — домофонами. По ним Генералиссимус заказывал еду и питье, а также просил принести почту, газеты и т.д.

Старшими дежурными офицерами были в тот злополучный для Сталина день некие Старостин и Лозгачев, приступившие к исполнению своих обязанностей в 10 часов утра. Что делают обыкновенно люди, заступившие на дежурство в довольно ранний час? Естественно, пьют чай, затем лузгают семечки, одновременно обмениваясь новостями. Одним словом, убивают время.