Марат Ахметов - Сталин. Разгадка Сфинкса

Правда, никто из партийных и правительственных ближайших сотрудников Сталина не мог даже отдаленно сравниться с ним авторитетом, что, одновременно и несомненно, было не совсем справедливо. Более молодой Берия имел все основания полагать, что он, по крайней мере в последние десять лет, внес решающий вклад в повышение обороноспособности страны. Скрываясь при этом, так же как и все его собратья по Совету Министров и Президиуму ЦК в огромной сталинской тени. Подобными мыслями, несомненно, были обуреваемы и тщеславный Хрущев, а также апатичный Маленков.

Повторилось положение почти тридцатилетней давности, когда в связи со смертью Ленина ЦК объявил партию (стоявшую тогда фактически над государством) его коллективным воплощением и продолжением. Символически наделяя одновременно всех партийцев харизматическими свойствами.

Сталин практически спроекцировал, воспроизвел ситуацию в несколько более конкретизированном виде. С той лишь разницей, что наделил собственноручно данными свойствами Президиум ЦК партии в количестве 36 человек. Сей довольно многочисленный и, казалось бы, хорошо сбалансированный ареопаг состоял из представителей всех ветвей власти: партийной, правительственной, советской. То есть отражал реалии того времени.

Генералиссимус не просчитал несколько важных обстоятельств. В его окружении были люди с тайными, до поры до времени, честолюбивыми устремлениями, и к тому же очень скоро (раньше, чем полагал Сталин) выявилась необходимость занять ставшее вакантным кресло лидера. В силу давних традиций и вновь возникавших проблем стране требовался новый политический руководитель, не способный раскалывать нацию (советский народ) и вразумительно объяснить задачи на предстоящий период.

Сталин, очевидно, полагал, что из числа членов и кандидатов в члены Президиума ЦК, в большинстве своем людей новых, постепенно впоследствии выявится новый, явный и наиболее достойный советский премьер. Он запамятовал о том, насколько длительную и отнюдь не бескровную борьбу вынужден был вести, дабы окончательно утвердиться на российском престоле.

Сталин, вне всякого сомнения, по натуре был все же субъектом доверчивым и в какой-то степени даже наивным. Во всяком случае, не считал подобно французскому философу Жоржу Батаю, порочность сердцевиной человека. Данная версия, как ни тяжело ее признать, полагал Батай (хотя со времен ветхозаветных внушается изначальная греховность человеческой сути), «предполагает наличие в людях непреодолимой тяги к разрушению и фундаментальное допущение постоянного и неизбежного стремления к уничтожению»…

Очень скоро потомкам усопшего вождя на собственном «опыте пришлось убедиться, что нет предела испорченности человеческой природы», как обмолвился мимоходом историк Прокопий Кесарийский, очевидец многочисленных деяний, не всегда высоконравственных, эпохи императора Византии Юстиниана и его супруги Феодоры.

Вместе с тем, ошибка с неназначением правопреемника проистекала из характера Сталина, а отнюдь не осознания собственной незаменимости, как полагают некоторые. Вождь вполне серьезно подавал в отставку на последнем партийном форуме, но не стал сильно настаивать, дабы не создалось впечатление, что он в последний момент смалодушничал и отказывается работать. Правда, Сталин не назвал никаких имен, вернее ему попросту не дали этого сделать.

Симонов превосходно описал, до какой степени напугался Маленков перспективе стать лидером партии при жизни Генералиссимуса. Побелев от ужаса, он начал немедленно жестикулировать, апеллируя к залу.

«Лицо Маленкова, его жесты, его выразительно поднятые руки были прямой мольбой ко всем присутствующим немедленно и решительно отказать Сталину в его просьбе… Когда зал загудел и закричал, что Сталин должен остаться на посту Генерального секретаря и вести Секретариат ЦК, лицо Маленкова», заверял Симонов, было лицом человека, чудом избежавшего явной и прямой смертельной угрозы. Однако как и во многих случаях, писатель сделал неверные выводы из поведения Маленкова. Последний до смерти испугался, в первую очередь, ответственности и сопряженной с нею опасности. Одно дело быть дублером титана и, в случае чего, кивать на него. Мол, он так решил.

И совсем другое, единолично нести полноту ответственности. Маленков, как председательствовавший на пленуме и делавший основной доклад, а также проводивший большинство заседаний секретариата ЦК, инстинктивно забоялся не столько самого Сталина, сколько своих коллег, как-то Берию, Хрущева и других. В случае положительного решения вопроса со сталинской отставкой он становился естественной официальной кандидатурой на пост. При одной мысли о такой, казалось бы, радужной перспективе, малодушный и трусоватый Маленков явно покрылся холодным потом. Он хорошо знал своих любезных «конфидентов» и имел все основания опасаться, в первую очередь, их…

Резюме раздела

В последний период жизни Сталин в связи с возрастными изменениями в состоянии здоровья фактически самоустраняется от управления государством. Сила его авторитета невероятно велика, а система власти настолько налажена, что проводится минимальное количество существенно значимых общественных мероприятий.

Имя Вождя и Генералиссимуса становится своего рода фетишем для широких народных масс, но не для его ближайших сотрудников. Некоторые из них втайне полагают, что имеют достаточно большие заслуги, дабы занять первое место в стране. В подобной ситуации, несомненно, под прикрытием имени Сталина скрытно проводятся, в том числе, и акции, бросающие тень на его имидж.

По результатам войны, а также вследствие непрерывных интриг и заговоров, Сталин производит переоценку способностей своих соратников. Постепенно он все больше и больше дряхлеет умственно и физически, однако в созданной им властной системе практически невозможна безболезненная смена лидера.

Сталин становится заложником собственного огромного авторитета, к тому же непомерно раздутого подхалимами. Наиболее близкие к нему деятели пристально наблюдают за ним, пытаясь угадать мысли и пожелания вождя. Шевеление одного мизинца Сталина вызывают у них телодвижения, которые шумным резонансом отдаются в стране и влияют на международную ситуацию на планете.

Едва лишь Сталин вознамерился официально назначить правопреемников, как посредством наветов и козней они немедленно подвергаются физическому уничтожению их конкурентами.

Тогда Вождь, предчувствуя неизбежный конец, вновь обращается к ленинским заветам. Он созывает съезд партии и делает попытку устраниться от руководства ею на Пленуме ЦК. Одновременно, Сталин усиливает принцип коллегиального руководства страной для чего добивается увеличения количественного состава членов ЦК и его руководящей верхушки. Его намерение отлично понято самыми ближайшими властолюбивыми сотрудниками.