Владимир Поселягин - Я - истребитель. Я — истребляю

— Занятно, — только и сказал он.

Актовый зал в этом Центре по моим прикидкам мог вместить в себя не меньше двухсот человек. Было около ста пятидесяти. Невысокая сцена с трибуной посередине. На стойке трибуны закреплен микрофон, графин с водой и стакан тоже присутствовали. Рядом стояло кресло с еще одним микрофоном. Видимо его приготовили для меня. Рядом на стуле стоял такой же графин с водой.

Вместе с генералом мы вышли на сцену, где Иволгин представил меня собравшимся летчикам. Не думаю, что это было нужно, просто так положено.

— Товарищи командиры. Сегодня у нас с Вами проходит встреча с дважды Героем Советского союза, капитаном Суворовым, летчиком истребителем Н-ского авиаполка Западного фронта. Который в боях с июня по настоящее время сбил сорок четыре самолетов противника лично и пять в группе. Тема занятия: теория по воздушному бою в группе и в одиночку. Также общая лекция по сопровождению бомбардировочной и штурмовой авиации. Прошу Вас товарищ капитан, Вам слово.

Расстегнув пиджак — пальто я оставил в гардеробе когда вошел в здание — я сел в кресло проводив взглядом генерала спускавшегося в общий зал. Меня немного озадачило поведение Иволгина. Почему он делал все сам? У него много подчиненных, приказал и все представления и встречи организовал какой-нибудь полковник или замполит, который это кстати по должности обязан делать. А тут сам. Почему? Надо будет у Архипова поинтересоваться. С удобством устроившись в кресле, спокойно сказал в микрофон:

— Добрый день товарищи. Вы знаете кто я. Но представлюсь еще раз. Капитан Суворов. Вячеслав Александрович… Спасибо. Собрались мы здесь, чтобы поговорить об авиации… Я понимаю чувства некоторых командиров, в основном майоров и выше. Мол, молодой… сопляк… посшибал сколько-то там, а сейчас строит из себя… Тихо пожалуйста, я не закончил, — попросил я возмутившийся зал.

Мне понравилось, как отреагировали молодые летчики. В первых рядах сидели убеленными сединами ветераны. Многочисленные ордена на их кителях показывали, что тут собрались не «труженики тыла», а настоящие боевые летчики.

— Так вот. Я полностью согласен с этим мнением. Если посмотреть со стороны так и выходит, но есть одно но. Все мои бои были не удачей, как бытует мнение у некоторых командиров. Я признаю, до того как я первый раз сел в кабину истребителя двадцать девятого июня, все мои знания были теорией. Да! Это правда, я теоретик. Сейчас практик, это так, но раньше у меня не было боевого опыта абсолютно. То есть я знал, что и как делать, но не умел. Кроме небольшого налета, практики у меня не было. Я учился на ходу, учился воевать испытывая все что знаю.

На мнение некоторых командиров я ответил, теперь приступим к тому, почему мы тут собрались. А именно, поговорить о теории и стратегии воздушного боя. Кто-нибудь читал мою методичку?.. то есть совместно написанную с моими командирами? Да вижу что читали. Так вот скажу откровенно, все, что было написано в ней первоначально, вырезали, оставив от силы процентов сорок. К этому вернемся позже, главное скажу про методичку, в ней ОСНОВЫ. Именно основы для молодых пилотов. Опытные летчики, прочитав ее, я думаю сразу ухватили суть… да вижу, ухватили. Молодцы. У меня вопрос ко всем присутствующим: основная задача истребителя? Подумайте над ответом, а я пока воды попью, а то горло, знаете, пересохло.

Налив полный стакан воды, я маленьким глотками пил его насмешливо наблюдая за собравшимися командирами которые что-то обсуждали. Было видно, что ответ они знали, просто ждали когда я закончу.

— Я готов послушать ответы. Прошу вас, товарищ капитан, — указал я рукой на капитана с орденом Боевого Красного Знамени на груди.

— Основная задача истребителя сбивать самолеты противника, — сказал капитан очевидную вещь. Было видно, что несколько командиров с ним не согласны, но их было меньшинство.

— Хороший ответ…, — протянул я.

— Для этого и созданы истребители. Они поэтому так и называются, от слова «истреблять», — продолжил капитан, после чего сел на место.

— Хороший ответ… но не правильный. Основная задача истребителя это выполнить поставленное перед ним задание. То есть… Вот давайте возьмем мой случай. Я сделал более сорока самолетов-вылетов сопровождая бомбардировщики. И это только в сопровождение, не считая разведки, и вылетов на охоту. Во всех случаях, передо мной была поставлена задача охранять бомбардировщики, не давая истребителям противника сорвать бомбардировку. Большое количество раз, неподалеку пролетали бомбардировщики противника: «лаптежники», «хейнкели» и «дорнье». Но ни разу я не бросил охраняемых чтобы рвануть и сбивать этих сволочей, как бы не чесались руки.

Причина одна, это не моя задача. Передо мной она уже поставлена, охранять, так я и делал, и только бессильно провожал взглядами немцев. Вот когда я был в составе группы капитана Горелика, тогда да, сбивал, но и тогда передо мной стояла та же задача. Охранять наши «чайки» пока они атаковали возвращающихся с бомбардировки самолетов противника от внезапных атак «мессеров». Что? Простите не расслышал. А! Ну да, мой последний бой. Согласен, что несмотря на приказ командира группы, комиссара Тарасова, я оставил охраняемых и пошел навстречу группе подполковника Шредера. В этом случае, другого выхода не было. За несколько секунд я определил боевую выучку немцев, прикинул их задачи и только после этого грубо нарушил приказ Тарасова. Просто выбора не было, им был нужен я. Бомбардировщики немцев не интересовали, а если бы я рванул к себе, могли отыграться на них. Да? — спросил я, заметив, что один из молодых лейтенантов тянет руку.

— Товарищ капитан, расскажите нам про этот бой, — попросили он. Кстати, рядом с ним сидел Степка Микоян.

— Про бой? — протянул я задумчиво.

Сейчас я не общался с летчиками на нужную тему. Никакой теории воздушного боя. Пока я не создам о себе нужного мне мнения, я для них просто выскочка, так что мы просто знакомились друг с другом. Я простыми словами объяснял некоторые элементарные для меня вещи, переходя на личные примеры.

— Боем это было назвать трудно. Там была драка, просто свалка если можно так выразиться, но не это главное. Перед боем я УМЕР.

Я замолчал и обвел взглядом зал. Нужно чтобы они прониклись моими словами. Заметив, что началось недоуменное шевеление и переглядывание, продолжил:

— Вы не ослышались. Я умер. Так я настроил себя на бой. Многие знают что такое боевой транс, в который впадаешь в бою… Да я вижу по кивкам некоторых летчиков что это так. В моем случае это бы не прошло. Боевой транс слишком эмоционален по сравнению с моим способом. Я просто представил себе что умер ДО того как встретился с немцами. Знаете… Это помогло. Бой шел страшный, мы исступленно колошматили друг друга. Некоторые немцы отворачивали от моих атак, я нет! Зачем?