Евгений Пряхин - Красный паук, или Семь секунд вечности

– А, «Битнер»! – обрадовался Иван Николаевич. – Это ты здорово придумал, Андрей.

Он сразу ловко свинтил пробку с бутылки, а Анна Кирилловна уже протирала три малюсенькие рюмочки.

– Это и матери можно, – радовался отец. – По маленькой, один раз в день.

Разлив чудодейственный напиток по рюмкам, Иван Николаевич серьезно произнес:

– Давай выпьем за тебя, Андрей, за твое здоровье и твою семью. Времена сейчас тяжелые, так что надо держаться вместе. Мы поздравляем тебя с днем твоего рождения. Мать! Неси подарок!

– Какой день рождения, папа? – удивлялся Андрей, глядя в зимние узоры на окне. – Я же родился в июле, а сейчас зима!

– Вот и твой подарок! Ну-ка, примерь, – и отец водрузил на голову Андрею Ивановичу новую норковую шапку, но старинного фасона.

Андрей Иванович хотел воспротивиться, но через минуту почувствовал, как небольшое, приятное тепло разлилось по телу. Сразу стало хорошо и уютно в этой теплой норковой шапке, прямо, как в детстве, когда маленький Андрюша, играя в квартире в военные игры, надевал для маскировки старый дедушкин бушлат.

– Ну, как вы там живете? – продолжил опрос Иван Николаевич. – Чем занимаетесь?

– Нормально живем, – отвечал счастливый Андрей Иванович, продолжая извлекать из пакета булку черного хлеба, два пакета кефира, ряженку, а затем на кухонном столе прибавились еще и йогурты – полный набор престарелых россиян.

– Вот, это Вера вам прислала. К ужину, – сочинял Андрей Иванович, садясь на свое место – спиной к кухонному шкафу.

Он снял шапку, поцеловал мать и отца за подарок.

«Все. Больше удивляться уже нечему, разве что, если я сейчас же с ходу попаду на Луну. Хотя после всего происшедшего, еще не факт», – подумал Андрей Иванович, вслушиваясь в простые звуки кухни.

А старый радиоприемник еле слышно что-то мурлыкал про погоду на завтра. На душе у Андрея Ивановича стало теплеть, и все волнения последних дней куда-то улетучились. Прихлебывая чай из старой кружки, откусывая от пряника, Андрей Иванович с удовольствием включился в разговор и делился новостями с работы и из дома, не забывая при этом хвалить дочь, жену и собаку. Постепенно разговор перешел к событиям давно минувших дней: стали вспоминать, как водится, знакомых и родственников.

– Тетя Эльза пишет что скучает, – рассказывала Анна Кирилловна. – Мы так давно не виделись. Пишет: накоплю денег из пенсии и прилечу на лето в гости.

Андрей Иванович кивал головой, а сам погружался в воспоминания о далеком, но неожиданно ставшем сегодня ближе, детстве. Покончив с чаем, Андрей Иванович, не спеша, по-хозяйски собрал посуду со стола и принялся ее мыть, невзирая на протесты родителей. Стоя у раковины и вытирая уже чистые чашки и блюдца посудным полотенцем, Андрей Иванович думал, что это замечательная вещь, когда есть на Земле место, куда он может вернуться в любое время, даже без предупреждения, как сегодня, и тебе всегда будут рады. Даже без кефира и йогурта.

– Ну-с, где ваш телефон? – весело обратился Андрей Иванович к отцу.

Вообще, он чувствовал себя так, как будто бы выпил не пять грамм Битнера, а два больших бокала хорошего шампанского – бодро и весело.

– Давайте же мне его скорей и не забудьте отвертку и пинцет! – шутливо рифмовал Андрей Иванович.

Иван Николаевич бросился исполнять, подыгрывая сыну интонационно:

– Будет выполнено, сей момент. Извольте пройти в свой кабинет, и все будет доставлено в наилучшем виде.

Оказавшись в своей комнате, Андрей Иванович не стал сразу включать верхний свет. Ему всегда нравилось, как в это вечернее время комната освещалась светом уличных фонарей, приникающим сквозь тюль и шторы. Андрей Иванович стоял в полумраке и прислушивался к звукам, доносившимся с улицы. Окно комнаты выходило на главную улицу района. Обычно в это время возвращались домой рабочие предприятий и школьники. Были слышны их голоса, и даже скрип снега под ногами, разносившийся в морозном воздухе.

Дверь отворилась. Вошел Иван Николаевич с телефоном и инструментом.

– Вот, Андрей, посмотри, – поставил он телефон на стол. – А я пока сделаю матери компресс. Если устал, можешь прилечь отдохнуть, – заботливо говорил отец.

Андрей Иванович вскрыл телефон, осторожно подул на пыльные внутренности и отодвинул в сторону.

С тех пор как он покинул родительский дом после женитьбы, обстановка не изменилась: справа от двери стоял раскладной диван, у окна – письменный стол с креслом, присутствовала стенка из четырех секций, на полу – потертый ковер. Под стеклом письменного стола он увидел фотографии дорогих людей, газетные вырезки и открытки. Андрею Ивановичу вновь подумалось, что он, действительно, самый счастливый человек на свете, раз у него есть место в этом мире, где почти все сохранилось в прежнем виде.

– Андрей! – прервал его размышления появившийся отец. – А ты сказал, что спешишь. Если у тебя не получается с телефоном, то Бог с ним. Мы уже привыкли обходиться без связи. А если надо вызвать «скорую помощь», ходим к соседям. А завтра Петр Иванович исправит телефон.

– Да, пап. Тут, по-моему, нужен прибор, – отвечал Андрей Иванович, внимательно разглядывая внутренности аппарата. – Внешне все в порядке, но может, что-нибудь все-таки сгорело. Сейчас я его соберу, а вдруг заработает?

Иван Николаевич вышел, а Андрей взглянул на свои часы. Стрелки показывали то же время, что и двадцать минут назад – половину шестого, хотя часы и продолжали тикать, в чем он убедился, приложив их к уху.

– Похоже, время остановилось, – сказал вслух Андрей Иванович. – Завтра же отнесу их в ремонт.

А время, действительно, остановилось для Андрея Ивановича, или, точнее сказать, двинулось вспять, приглашая его совершить путешествие в незабываемое детство. И Андрей Иванович предался воспоминаниям, дорогим сердцу любого землянина.

Вспомнил он теплый сентябрьский вечер. Андрей вместе с мамой, Анной Кирилловной, тогда еще молодой и красивой женщиной, увлеченно играл во дворе в песочнице. В этот момент к песочнице подошел только что вернувшийся с работы отец. После каких-то взрослых переговоров Иван Николаевич взял его за руку, и они пошли вдвоем по направлению к выходу из двора.

Это было самое первое путешествие Андрея за пределы родного двора в таинственный мир взрослых. И он совершал это путешествие на своих ногах, а не в какой-нибудь коляске. Андрей Иванович хорошо помнил охвативший его тогда восторг и гордость. Он чувствовал завистливые взгляды знакомой малышни по песочнице, которых некому было вести прогуляться на бульвар, или, как говорили во дворе, «на улицу».

Андрей к тому моменту едва научился ходить, и такое «самостоятельное» путешествие он мог совершить, только чувствуя руку своего отца. По причине того, что маленький Андрюша не мог обхватить своей ручонкой большую ладонь отца, а поступить иначе он отказывался, ему был выделен указательный палец, и Андрей, вцепившись в этот палец, уже не отпускал его до окончания прогулки.