Андрей Посняков - Черные плащи

Проснувшись где-то в полдень, Саша растолкал Ксана и, оставив остальных спать, отправился на местный рынок. Одежку-то, черт побери, нужно было купить! И не только Весникову — джинсы и кеды самого Александра и Нгоно, конечно, не вызывали особых подозрений, но только издали, ежели не очень присматриваться. Но раз тут в ходу такие вот грамоты-анкеты, обязывающие местных четко фиксировать необычные детали в одежде, то, пожалуй, стоило перестраховаться, тем более серебришка пока хватало — а ничего дорогого молодой человек покупать не собирался.

Эх, меч бы! Да только на него пока, увы, денег не хватит, не те суммы требуются.

Конечно, обычно покупали ткань, а с нею уже шли к портному, но Саше хотелось уладить это дело побыстрее, и в этом смысле Ксан тоже оказался полезен. Ухмыльнулся, сверкнул глазами:

— Мы просто купим ворованное или то, что не забрали заказчики.

— Лучше уж последний вариант, — брезгливо скривился Александр, которому совсем не хотелось надевать уже кем-то ношенные вещи.

Стирали тут крайне редко, если вообще стирали, заразу какую-нибудь запросто можно подхватить, хоть и прививки сделаны.

— Есть у меня тут знакомцы. — Юноша согласно кивнул. — И башмачники, и портные. Видишь во-он ту улочку, где лавки? Туда и пойдем.

День потихоньку клонился к вечеру, торговлишка, бурная с утра, уже затихала. Распродав товар, складывали лотки мелкие торговцы: рыбники, зеленщики, продавцы лепешек и прочие. Кто-то довольно насвистывал, кто-то смеялся, многие собирались группами и чесали языками, явно намереваясь отправиться в корчму.

— А успеем? — на ходу засомневался Саша. — Лавки-то вот-вот закроются.

— А нам не лавки нужны — мастерские. — Ксан улыбнулся, помахав рукой какому-то парню, видно, знакомому. — Как раз вовремя явимся — лишних людей не будет. Вон, сюда сворачиваем.

Мастерская башмачника по старой римской традиции располагалась на первом этаже трехэтажного доходного дома, между посудной лавкой и пекарней, от которой до сих пор исходил потрясающий запах выпеченного с раннего утра хлеба.

Ставни в мастерской уже были закрыты, пришлось пару минут стучать кулаками в расположенную рядом дверь, пока наконец откуда-то изнутри не послышался недовольный голос:

— Кого там черти несут?

— Это я, Евксентий, — громко отозвался Ксан. — Нужны башмаки, три пары.

— Три пары? — Открывший дверь башмачник оказался худым сгорбленным мужиком лет сорока пяти, морщинистым, с огненно-рыжей шевелюрой, в которой, впрочем, уже проглядывали серебристые пряди. — Ну, заходи, поищем. Это кто с тобой?

— Друг. Да нет, в самом деле!

Башмаки подобрали быстро: едва Александр позвенел серебром, как все вопросы тут же уладились. Ушлый Евксентий, понятное дело, продал заказанную кем-то обувь и ворчал, пряча денежки: мол, придется теперь опять целую ночь работать.

Ну, это уже было его дело, Сашу сейчас тревожило лишь одно — пришлись бы башмаки впору. Сам-то он померил, а вот Весников и Нгоно… Какой у Вальдшнепа размер? Сороковой, кажется, или сорок первый. А вот у Нгоно — сорок третий, не меньше.

Башмаки здесь тачали — нет, скорей все-таки шили — на глазок и к тому же без разделения на левый и правый. Простеганная подошва, толстая, облегающая щиколотку, кожа, оплетка. Нет, вполне приличные башмаки, даже очень! Саша прямо там, в мастерской, и переобулся, а потом шагал, привыкая, — нет, ничего не жало, не натирало, купленная обувка сидела словно вторая кожа!

Похожим оказался и визит к портному — высокому седоватому старику с большим и горбатым, словно у хищной птицы, носом. Правда, там пришлось задержаться: старик живо сметал загодя сделанные заготовки — ладная туника вышла, только, черт старый, взял за нее уж больно дорого. Да еще пришлось потратиться на плащи — самые дешевые, крашенные в желтый цвет дроком и ольховой корой, такие, что приличным людям и на плечи-то набросить стыдно. Но куда деваться, коли не было пока на приличные денег?

Да и штанов нормальных тоже не нашлось — той рванью, что предлагал купить по пути Ксан, Саша побрезговал. Черт с ним, можно пока и в джинсах — под плащом да подолом туники не сильно-то и заметно, что там за штаны. Сойдет для сельской местности…

Пока ходили по мастерским да лавкам, Александр со всей отчетливостью осознал — нужно срочно позаботиться о финансах. На что жить, чем питаться? Вырученные от продажи чужой лодки денарии скоро закончатся — и что тогда? От заныканных Весниковым евриков в этом мире никакого толку — подтереться только, да и то купюры жестковаты…

Там, дома, когда готовились, оборотный капитал предполагалось взять с собой в виде золотых и серебряных колец, браслетиков, цепочек и прочей ювелирки, щедро закупленной профессором Арно. Набрался целый ящик — увы, он находился у парней, а куда те делись — это пока оставался большой вопрос, настоящая загадка. А теперь, ничего не поделаешь, предстояло выкручиваться самим, и как долго — известно одному Господу. Где взять средства? Самый простой способ — разбой, в любом ином случае потребуется хоть какая-то исходная сумма, скажем, для покупки небольшого суденышка. А разбойничать не очень-то хотелось, нехорошо это — душегубствовать.

Купленная туника Весникову неожиданно понравилась. Он сразу ее и натянул, примерил, прошелся по комнате гоголем, покачал головой:

— Отель называется! Ладно — телевизор, но в номере даже зеркала нет!

— Зеркало? — Саша подозвал Ксана. — Сходи-ка спроси…

Юноша убежал, причем с готовностью, словно ожидал этой просьбы, и подобная угодливость не то чтобы не понравилась Александру, но оставила какой-то неприятный осадок. Впрочем, неприятное впечатление быстро развеялось, едва подросток вернулся — не один, а с Марией. Вот он к кому бегал! Не к хозяину самому, потому и помчался стремглав! Что и говорить — девчоночка-то симпатичная и явно нравилась Ксану, если не сказать больше.

— Вот вам, что просили.

Мария с поклоном протянула Саше старинное зеркало — римской работы, из стекла на оловянной подкладке. Такие ценились на вес золота, но постепенно выходили из моды: Отцы Церкви почему-то считали, что через подобное зеркало на людей смотрит сам дьявол! Богобоязненные люди — а таких тогда было подавляющее большинство — переходили на полированный металл (серебришко, золотишко, медь), а когда через много-много веков снова вернулись к стеклу, то мастера уже забыли, как приклеивать олово к плоскому стеклышку. Придумали заливать его в колбу, а ее потом разбивать, отчего зеркала выходили выпуклые. И какое представление могла получить о себе смотрящаяся в такое зеркальце девушка, пусть даже писаная красавица? Поистине дьявольское.

— Ой, ладно сидит рубаха, ладно! — Весников поворачивался и так и этак. — Хорошая вещь! Сколько я тебе должен, Саня?