Михаил Логинов - Битва за страну: после Путина

Дошла до перекрестка, только тогда заплакала. Сквозь слезы заметила-расслышала, как рядом остановилась машина. Из нее вышел Батяня.

— Татьяна Анатольевна, зря вы так, — сказал он.

Генерал космических войск сошел с орбиты во втором часу. Не то, чтобы упал лицом в лимонные дольки, но очень уж было видно, что застолье ему в тягость.

Столбов распорядился отправить бедняжку домой, потом включил обычную связь. Отозвался лишь на Батяню.

— Все в порядке, Михаил Викторович, — сказал тот. — Нашлась, жива, здорова, невредима. Возвращаемся первым же бортом из Питера.

— Спасибо, — ответил президент. — Прости, что заставил побегать, как маленького.

Батяня ответил что-то про службу и дружбу. Столбов поблагодарил еще раз.

Просматривая прочие контакты, заметил, что Луцкий пытался связаться с ним четыре раза. Ему звонить не стал.

Допивать одному не было желания. Сел в кресло, опять посмотрел на трубку. Татьяна тоже пыталась позвонить, но говорить с ней не хотелось. Спать не хотелось тоже. В голову лезли все гадости прошедшего дня.

Оживил дремлющий компьютер — посмотреть набросок речи, написанной для утреннего выступления на Конгрессе. Тихий звоночек обозначил новую почту.

«Что это, объяснение думской провокации? Или рассказ о том, кто подбил Таньку совершить дурость?» — подумал, увидев привычный обратный адрес.

Оказалось, не то и не то.

«Я ждал достаточно долго и надеялся, что начальник вашей личной охраны сам расскажет вам о маленьких, или не очень маленьких преференциях, которые он научился извлекать из своего нового положения…»

— так начал свое послание Доброжелатель.

Русский народ не всегда и не весь жил в России. Бесследно, безвестно исчезал полон, взятый степняками. Когда держава окрепла и сняла степной аркан с шеи народа, сама так прижала своих сыновей, что те уже добровольно потянулись за рубеж. Уходили раскольники, уходили казаки-некрасовцы. Струйками утекали за океан — недаром среди фигур Статуи Свободы стоит и православный поп.

Потом начался XX век и за рубеж хлынули — целые потоки. Осколки Белой армии, вообще, все, кто не признал красных. Впервые от страны отделились куски с русскими общинами: Польша, Финляндия. Потом — Война и вторая волна эмиграции, от полицая-расстрельщика до дуры-девки, переспавшей с фрицем и не хотевшей узнать, что ей за это будет. Ну, и не все пленные решились на эксперимент «встреча с Родиной».

Прошло двадцать лет, и подоспела большая третья волна. Литераторы, евреи, евреи-литераторы и прочий народ, разочарованный в скорейшем построении коммунизма. А там недалеко и до 90-х годов, когда случилась вещь, в истории России и вовсе небывалая: целые края, города, населенные русскими, вдруг стали заграницей, и в эмигранты против воли были записаны миллионы человек.

Чуть позже нашлись люди, частично энтузиасты, частично — бюрократы, решившие объединить русских от Эстонии до Австралии. Так возник Всемирный конгресс соотечественников.

Можно ли запретить себе видеть сны? Если очень захотелось — то да. Именно так и поступил, вернее, поступал Иван. Уж слишком хорошо он помнил о своей мечте. Поэтому он спал и нарочно не видел во сне сбывшуюся мечту — домик среди ароматных можжевельников и полоску прибоя.

Будущее было под запретом. Но совсем без снов спать не смог. Поэтому видел прошлое. Причем не давнее, военное, с тревогами, потерями и работой, которую сделаешь несмотря ни на что. А более-менее недавнее. Безнадежную и при этом выигранную битву прошлой осени. Суету нынешней думской работы. И, конечно же, лица. Совещания, переговоры, встречи, перешедшие в разговор.

Под утро, среди круговерти и калейдоскопа лиц, мелькнуло одно и запомнилось. Да так крепко — не растворилось в новых снах. Хотя видел это лицо мельком. Этот человек, Олег Делягин, депутатский помощник, пытался подкатиться через него к Столбову — очередная челобитная от кооператива «Мельница», насчет капиталов. Делягин считался грамотный переговорщиком, но ничего не вышло: Иван сразу переадресовал его к фонду «Возвращение», сказал, что занят другими делами и никого к Столбову «подводить» не собирается.

Уже не во сне, а проснувшись, подумал: «В январе был решительнее, когда отказывал».

Еще чуть позже понял, где недавно видел этого человека — в компании Крамина. Именно тогда, когда получил предложение, от которого не смог отказаться.

— Ну что, дорогие мои, хорошие. Очень хорошо, что мы здесь встретились. Во всем остальном поводов для радости не очень много. Место встречи — наша замечательная Москва — по многим параметрам относится к мировым столицам. К чему можно отнести большинство остальных территорий России, многие из вас видели сами. Была недавно такая дурацкая привычка у чиновников: человек решил вернуться в Россию из Риги или Ташкента, а ему предлагают поселок, в котором канализационные люки на металлолом сданы. И человек уезжает обратно в Ригу, подальше от такой России.

Ну, конечно, самый беспросветный алкогольный маразм в прошлом. Но кризис, что начал съедать Россию еще при Советах, никуда не ушел. Русское население неторопливо вымирает, поселки и города пустеют. Есть отдельные очаги, оазисы и так далее. Но большинство населения юного возраста не понимает, чем ему заниматься, если не ехать в Москву, или дальше, в эмиграцию. И есть у меня неприятное предчувствие — в этот зал оно не придет.

Если у нового президента сложился свой стиль — опоздание не больше минуты, то он его соблюл. Вошел в самый большой зал Кремля ровно в десять утра и одну минуту. Бодрый, крепкий, свежий, упругий, на трибуну чуть не взлетел.

От этой-то бодрости и казались его слова особенно страшными.

— Сейчас у России лет двадцать-тридцать передышки, без внешних проблем, если, конечно, не будет форс-мажора. Потом — война за русское наследство. Не за русский народ, он никому нужен, ни в рабы, ни на органы для трансплантаций. За территорию, за ресурсы, за то, чтобы территория не досталась кому-нибудь другому. Значит, надо успеть научиться жить на своей родной земле, сохранить старые города и хотя бы те села, какие можно. Дело трудное и делать его придется нашему поколению.

Оглядел зал. Патриарх, министры, генералы, генералы от искусства, люди бизнеса. В задних рядах затерялись те, кто когда-то захотел вернуться в Россию из Таллинна и попал в поселок с пропитыми люками и пробитыми дверями подъездов. Понятно, вернулся, в Таллинн. Но все равно сейчас приехал на Конгресс. Вдруг Родина возьмет, да и скажет: «Вы нам нужны не только, чтобы закрыть очередную программу, задуманную для распила».