Игорь Курас - Программист и бабочка (сборник)

– Понимаешь, Дим, – говорила она негромко, закинув руки за голову и глядя в темноту, – это мечта всей моей жизни. Я из-за этого, можно сказать, и пошла в науку. Конечно, было еще несколько дурацких… как их?.. мечтов, мечт.

– Мечтаний, – негромко подсказал муж с соседней подушки.

– Вот. Типа «изобрести средство для бессмертия» и «найти лекарство от СПИДа». Детский сад, одним словом. У всех такие идеи есть и обычно они отваливаются довольно быстро. Я думала, что и эта отвалилась, а она просто затаилась в каком-то дальнем уголке, годами заставляла по крупицам собирать сведения, информацию, если случайно где-то что-то попадалось. Однажды меня так достали эти постоянные мыслишки, что я решила сесть и логически себе объяснить, почему все это глупости. А когда начала подбирать аргументы…

– Для спора с самой собой? – уточнил муж.

– Да. Так вот, я вдруг поняла, что эта идея, собственно, не противоречит никаким фундаментальным законам. Ничего принципиально невозможного, как в вечном двигателе, там нет. Более того, я поняла, что современный уровень развития науки в принципе может позволить осуществить мою детскую мечту… И вот: второй год бьюсь, добралась до экспериментов, но не могу понять, где же я ошиблась и почему не получается!

– Знаешь, у меня если на работе творится такая ерунда, я кому-нибудь подробно рассказываю, что пытаюсь сделать и как это воплощаю в жизнь. И обычно где-нибудь на пятой минуте вдруг понимаю, что сделал не так.

– Ага, – раздраженно сказала Елена Витальевна, – и кому же я пойду рассказывать? Может, Деньжинскому? Он выслушает, можешь не сомневаться! А через год я узнаю, что мы с ним, оказывается, независимо друг от друга пришли к одинаковым результатам. Ха-ха!.. Тут ко мне из его лаборатории новый парень перевелся, Миша Снежников, биохимик, невероятно талантлив. Представь, этот Миша чуть не вешался: стоило ему заняться более или менее стоящей темой, как Деньжинский либо отдавал ее другому, либо закрывал совсем. Уж не знаю, чем парень ему не угодил, но у меня он через три месяца уже отправил статью в журнал, а у Деньжинского за два года – ни одной.

– Зачем же идти к Деньжинскому? – сказал Дмитрий. – Попробуй рассказать мне. Хотя бы общий принцип. Тут даже не столь важно, пойму я или нет – главное, что ты сформулируешь проблему вслух. А кроме того, мне попросту интересно.

Елена Витальевна вздохнула, пытаясь подобрать понятные мужу выражения.

– Представь себе, – наконец заговорила она, – что в ДНК хранится что-то вроде инструкций, как построено человеческое тело. Все, что с телом происходит, закладывается в момент зачатия, ты это наверняка слышал. Какого роста человек будет, какого цвета у него будут глаза и волосы, в каком возрасте вырастут коренные зубы… Разумеется, некие экстремальные обстоятельства могут что-то изменить: скажем, если ребенка плохо кормить, то это отрицательно скажется на росте, а если он будет испытывать недостаток кальция, то зубы выпадут раньше, чем задумано природой. И тому подобное. Однако в каждой клетке его организма останется информация о том, как это все должно было быть в идеале. Так вот, представляешь, как было бы здорово, если бы мы научились заставлять организм использовать эту информацию, чтобы исправить что-то! Например, выпал у человека зуб – найти информацию о том, какой зуб должен расти на этом месте – запустить, так сказать, программу из ДНК и вырастить на этом месте новый зуб вместо старого.

– Постой. Получается, что можно будет отращивать себе, скажем, новые руки взамен старых?

– Ну… теоретически, но это уже совсем другой этап. Вряд ли в ДНК есть информация о том, как отрастить себе новую руку. Кости и мышцы формируются в самом начале развития одновременно со всем остальным организмом, там все переплетено вместе. Но суть ты уловил!

– То есть разница в том, что для зуба программа уже есть, а для руки ее сначала нужно будет придумать?

Елена Витальевна озадаченно замолчала.

– В некотором смысле, да, – ответила она после паузы. – Но эту программу, которая уже есть, еще нужно найти. А потом суметь запустить. Вот способом этого запуска я и занималась весь последний год. Была уверена, что получится, но результатов – ноль!

– Зуб не растет?

– Да при чем тут зуб! Зуб – это так, для примера! У меня – кошки. Я собиралась менять окрас. Ты же знаешь, как это работает у кошек.

Последнее было не вопросом, а утверждением. Кошек Дмитрий любил, разбирался в них и одно время даже разводил. С тех насыщенных, хотя и слегка сумасшедших, лет в доме остались на постоянное жительство британцы Тофсла и Вифсла.

– К примеру, разноцветный окрас, «торти». Пятна располагаются случайным образом… ну, ты в курсе. Вот на изменении этой случайности я и собиралась построить эксперимент.

– Вывести белых кошек в черный и оранжевый горошек? – в голосе Дмитрия послышалась улыбка.

– Да хоть бы одну горошину! И не вывести! В том и дело! А взять взрослую кошку, подсоединить электроды к специальным областям мозга, и с их помощью передавать «программу». Буквально – надеть на голову шлем с электродами, включить – и кошка понемногу начинает перекрашиваться. Хоть в горошек, хоть в полосочку. Два года занималась теорией. Шлем сама разработала, потому что существующие не подходили. Комбинацию и частоту сигналов. На бумаге – все должно работать. Хоть убей, не пойму, что же я упустила!

– Знаешь, Лен, – задумчиво сказал Дмитрий, – если продолжать сравнивать человека с неким сложным компьютером… Вот есть в нем, допустим, определенные программы, которые работают автоматически, с минимальным вмешательством пользователя. Другие пользователь должен запустить сам, а дальше они уже на автомате. Но если ты программист, то можешь многие программы менять или запускать вручную тогда, когда нужно, с другими параметрами. Я очень поверхностно сейчас объясняю, конечно, но суть вот в чем… Перед тем, как запустить программу заново, с новыми параметрами, мне нужно как минимум остановить ее работу. Нельзя вносить изменения, пока программа работает. Может быть…

Елена Витальевна резко села на постели.

– Ты гений, Дим, – сказала она, уставившись в пространство перед собой.

Во все подробности проекта были посвящены лишь трое: Таня, Миша и Денис. Таня с Мишей были младшими научными сотрудниками, Денис – аспирантом; все трое были лояльны заведующей и имели причины не любить Деньжинского. Елена Витальевна не первый год заведовала лабораторией и, когда надо, могла описать проект словами настолько общими, что за ними легко угадывалось все, что угодно, кроме того, что делалось на самом деле. Однако надежды на то, что Деньжинский недооценит увиденное, было маловато.