Игорь Курас - Программист и бабочка (сборник)

– Елена Витальевна уже пришла? – спросил Миша.

– Она у себя, с Денисом. Может, не надо отрывать? Пусть закончат, они последнюю модель шлема обсуждают.

– Что обсуждать! – вздохнул Миша. – Все давно обсудили, испытывать пора.

– Нам легко говорить, – вздохнула Таня, – а Елена Витальевна, если что, за все отвечает.

Не зря именно эта троица оказалась вовлеченной в проект. Миша, которого уже год как пыталась зазвать к себе крупная фармакологическая компания, изрядно помог Елене Витальевне в выведении формулы того самого вещества, инъекция которого, по выражению Дмитрия, «останавливала программу и давала доступ в систему». Денис, в школе увлекавшийся радиотехникой, был главным по шлемам с электродами, которые приходилось разрабатывать чуть ли не заново для каждого вида животных. Таня увлеченно программировала – составляла наборы электросигналов, включавших ту или иную генетическую программу. В дальнейшем она ставила себе амбициозную цель: научиться не просто запускать существующие в ДНК программы, но и писать свои.

– Признавайся, – поддразнивал ее Денис, – ты просто мечтаешь о собственном салоне красоты нового образца. Представляешь, какой успех: любое разумное изменение внешности без хирургического вмешательства! Дамы повалят толпами!

– Смейся, смейся, – отвечала Таня, – будущее за нами, биопрограммистами! А самыми частыми клиентами в таком салоне наверняка будут не дамы.

– Мужчины меньше парятся по поводу своей внешности, – возражал Денис.

– Это смотря какой внешности, – хитро улыбалась Таня. – Судя по спаму, который я получаю через день, кое-какие перемены были бы весьма популярны. Так что нечего, как говорят англичане, швыряться камнями, если живешь в стеклянном доме.

Денис шутливо поднимал руки вверх и возвращался к работе. Последний шлем не зря делался даже с большей тщательностью, чем предыдущие.

Опыты по перекрашиванию кошек были в числе первых успешных и завершились больше двух лет назад. С тех пор в клетках лаборатории успело побывать множество разных животных; последними – очаровательные шимпанзе Чак и Чан. Опыты с ними были успешно завершены, и теперь все участники проекта с волнением ожидали решения Елены Витальевны. Возможны два пути: либо публикация на данном этапе (а, видит бог, материала хватило бы на десяток диссертаций), либо следующий логический шаг в испытаниях. Все трое, уверенные в успехе, не раз предлагали себя в качестве объектов, но Елена Витальевна колебалась.

Поразмыслив, Миша решил повременить с рассказом до обеда и собрался было вернуться к работе, но тут постучали в дверь. На пороге стоял Деньжинский.

– Здравствуйте, эээ…

– Михаил Степанович, – напомнил Миша.

– Здравствуйте, Михаил Степанович. Разрешите?

Не впускать в лабораторию заведующего соседней лабораторией – значит нарываться на неприятности. Миша посторонился.

– Интересно, интересно, – бормотал Николай Семенович, неторопливо шагая вдоль клеток. – Интересные вы тут выводите породы, однако. Очень интересно, да-да… Я и раньше слышал, что Елена Витальевна очень увлечена кошками. Что же, и о кошках тоже кому-то надо думать, не все же о людях.

Таня открыла было рот, но тут же снова закрыла. Деньжинский крайне редко говорил то, что у него на уме – слова могли быть попросту попыткой заставить сотрудников начать оправдываться и при этом случайно выдать нужную ему информацию. Миша тоже молчал.

– Ну что же, – продолжил Деньжинский, – спасибо, молодой человек, за эту небольшую экскурсию. Я и думать не мог, что Елена Витальевна достигла таких успехов в… м-да. Всего хорошего! – И, улыбнувшись на прощание, он вышел за дверь. Молодые люди переглянулись.

– Пожалуй, я их все-таки оторву от работы, – поднялся с места Миша. Таня кивнула:

– Он явно что-то задумал, но что?

– Ясно что, – устало сказала Елена Витальевна три недели спустя. – По институту ходят слухи, что я впустую расходую деньги и время сотрудников на дурацкие гламурные проекты по перекрашиванию кошек. И даже слух о том, что я планирую грандиозное мошенничество, перекрашивая генетически бракованных породистых котят и потом продавая их по более высокой цене.

– Идиоты! – фыркнул Денис. – Они себе представляют, сколько будет стоить такая «перекраска» даже для одной кошки? Дешевле целый питомник купить!

– Ну, этот слух на научном совете никто и не примет всерьез, – пояснил Миша, – это для создания, так сказать, подходящей атмосферы.

– Совершенно верно, – кивнула заведующая. – Деньжинский хочет попытаться урезать мне финансирование, чтобы выгадать срок и поставить за это время свои эксперименты. У него это все равно не получится, но он наверняка думает, что попытаться стоит. Либо хочет вынудить поспешную публикацию, и тогда уже подхватить с того места, где мы остановились.

– Елена Витальевна, – негромко сказал Миша, – мы уже обсуждали, я все понимаю и не тороплю вас, но ведь это решило бы все проблемы!

Елена Витальевна, поколебавшись, кивнула.

– Да, вынуждена признать, что вы правы, Миша.

– Бросаем жребий? – немедленно вскинулся Денис.

– Нет. Я с каждым поговорю индивидуально. И приму решение.

Какой именно эксперимент ставить, было решено давно. Оставалось внести в программу поправку с расчетом на индивидуальные особенности организма, и Таня немедленно этим занялась. Миша чувствовал одновременно и страх, и радость, и заранее теребил языком то место, где год назад рос коренной зуб.

– Танюш, – посмеивался Денис, – вот тебе отличный шанс попробовать себя в качестве – как ты там говорила? – биопрограммиста, да? Представь себе, что у Мишки на этом месте вырастет огромный вампирский клык! Ему бы пошло, а резонанс какой!

– Не мешай, – серьезно отзывалась Таня, – и помни, что и твоя очередь настанет!

– О, со мной все просто! – аспирант похлопал себя по рано начавшей лысеть макушке. – Можешь выращивать любого цвета, лишь бы не в клеточку, как у Машки.

– Штрих-пунктир, как у Пушка, тебе больше подойдет?

– А что? Такой авангард! А сама-то ты, Тань, что соберешься выращивать, когда твоя очередь наступит, а? Зубы у тебя все на месте, ты говорила. Или удалишь ради такого случая?

– Делать мне больше нечего, – фыркнула лаборантка.

– Так что же?

Таня, не поднимая глаз от бумаг, осторожно положила карандаш на указательный палец и покачала его, как качели. Подвинула немного, добиваясь баланса.

– Почку, – спокойно сказала она.

Воцарилось молчание.

– Тань, ты серьезно? – негромко спросил Миша.

– Совершенно. У меня трансплантат. Поставили два года назад – помните, я отпуск брала по здоровью? Средний срок жизни у них, если от постороннего донора, – порядка девяти лет. Плюс-минус. Я бы очень хотела успеть. Трудно найти другой трансплантат, да и шансов на успех во второй раз меньше.