Юрий Губин - ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА

В силу специфики своего развития гоминиды умели многое, доступное другим видам приматов. Конечно они, наши предки, как и все обезьяны, умели лазить по деревьям, хотя далеко не так ловко как представители древесных видов. Они, конечно же, умели бегать по земле правда на двух ногах, а значит не так резво как их родственники бегающих на четырех, и даже не так быстро как современный человек. Кроме всего этого они умели плавать, хотя и не так хорошо как другие животные, например выдры. Умели нырять, и долго находится под водой, хотя и не столько времени как некоторые земноводные, китообразные или тюлени. И, наконец, они умели, только за счет своей сообразительности, прекрасно маскироваться в окружающих природных ландшафтах. Без этого слабому физически, без мощных средств защиты и нападения, таких как клыки и когти, ранним гоминидам нужны были возможности уметь выжить.

Умение гоминид - это определенное количество приобретенных в процессе жизнедеятельности, знаний и всевозможных навыков, которые были активно включены в возможности маскировки. Универсальность этих приматов предполагает довольно приличный по объему пакет данных психологических форм, которые еще больше усложнили и расширили структуры головного мозга наших далеких предков.

Из всего вышеперечисленного получился такой пятиборец Плиоцена, который в силу своей универсальности уверенно преодолевал все препоны поставленные мачехой природой на его пути к человеку. Уже на этом этапе эволюции гоминиды при необходимости начали эффективно использовать некоторые предметы как орудия труда. Первоначальная необходимость в этом была при добывании пищи в водной среде и на суше различными способами.

Как мы уже отмечали, Плиоцен по данным палеонтологии характерен огромным количеством всевозможных пресноводных моллюсков. Вполне возможно, что они были одним из основных компонентов пищевого «меню», при жизни в полуводной среде. Зубной аппарат у предгоминид, а затем и гоминид был в принципе готов для переработки такой пищи. Ведь, что нужно для их употребления. Раскусить или разбить раковину и высосать ее содержимое. С мелкими раковинами это не составляло труда. Можно было раздавить их на коренных зубах, которые в связи с этим несколько изменились. Вполне возможно, что из-за этого же уменьшились и клыки которые мешали, так как они не раздавливали, а только прокалывали раковины, которые и застревали на этих зубах, а малые коренные стали по причине такого их применения, похожими на большие. Началось активное привыкание к белковой пище.

Раскрыть крупную раковину было довольно сложно физиологически. Для этого необходим был крепкий зубной аппарат с большими челюстями и мощной их мускулатурой и в то же время нужно было оставить без изменения механизм высасывания содержимого раковины. Данные физиологические устройства слабо стыкуются с будущими морфофизиологическими признаками гоминид, поэтому предгоминиды пошли по другому пути. Головной мозг уже позволял определить крепость раковины, и какие усилия необходимы, чтобы ее раскрыть, и они стали подбирать соответствующие камни или палки для того, что бы их расколоть. Расчет силы и точности удара необходимых для того чтобы ракушка не превратилась в смесь мяса и осколков раковины в принципе уже был готов. Ведь для движения их предков по деревьям необходимо было практически мгновенно протестировать все мышечные сокращения необходимые для прыжка в нужное место на соседней ветке или дереве. Нужно было только произвести перенос с мобилизации всех основным мышц на частные, необходимые для сильно и точного удара.

Мы знаем, что у высших приматов в отличии от других высокоразвитых видов животных в процессе эволюции были выработаны возможности проводить промежуточные операции при взаимодействии с внешними объектами. Знаменитые опыты И.П. Павлова с обезьянами Розой и Рафаэлем четко это определили в опытах, где они нагромождали ящики, что бы достать высоко подвешенный банан; зачищали прут, обламывая мешающие боковые ветви; отщипывали небольшую палочку от доски, для того, чтобы вытолкнуть лакомство из трубки.

Были случаи, когда при проведении серии экспериментов, где задачи постепенно усложнялись, подопытная обезьяна оказывалась способной вычленять орудие даже в таком объекте, первоначальная форма которого не могла дать достаточной информации. Так, например, шимпанзе в опытах выгрызала палку для вытаскивания лакомства из имеющегося прочного деревянного круга. Эти данные говорят о том, что у этих животных в ходе участия в опытах складывалось определенное представление о каком-то промежуточном предмете, или промежуточном действии, с помощью которого у них в голове появилось понятие об идеальном предмете, замещающий реальный, необходимый для данного действия.

Мы знаем, что подручными средствами, такими как прутики, для доставания термитов или листья, собранные в комок для использования их как губку при добывании воды из дупла дерева или же камнями и палками для раскалывания орехоподобных плодов, современные шимпанзе пользуются. Поэтому мы не можем сказать, что так не поступали гоминиды при раскалывании крупных раковин. Ведь мозг у них был намного развитее и активнее, чем у человекообразных обезьян, за счет жизни в двух средах, а значит, применение орудий был уже на новом качественном уровне, о котором можно сказать, что уже обозначилось начало начал орудийной деятельности.

Это не должно казаться не возможным, потому, что данное поведение не прерогатива человекообразных обезьян. Например, японский ученый М. Каваи наблюдал популяцию мартышек на небольшом острове. За период наблюдения обезьяны научились мыть в море бататы. Более того (цитируем): «Они научились так же мыть в воде специально для них рассыпанные в песке пшеничные зерна. Сначала терпеливо выбирали из песка каждое зерно, но потом стали поступать намного проще и эффективнее. Набрав полную горсть смеси песка с зерном, они окунали их в воду. Песок опускался на дно, а легкие зерна всплывали». Поэтому не стоит отказывать представителям гоминидной линии в возможности очень эффективно, намного лучше, чем остальным приматам, в использовании окружающих предметов для достижения своих определенных целей.

Само по себе использование предметов как орудий не говорит о рассудочной деятельности и встречается в животном мире достаточно широко. Это и африканские стервятники, разбивающие яйца страуса камнями; это и галапагосский дятловый вьюрок, который достает насекомых из всевозможных щелей зажатой в клюве кактусовой колючкой; это и морские выдры - каланы, ловко расправляющиеся с морскими ежами с помощью камней подобранных на дне и наконец, это повадки приматов, когда они почесываются с помощью какого-нибудь, подходящего для этого случая, предмета.