Юрий Губин - ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА

Сам процесс расстановки особей внутри популяционной группы заключается не во всеобщих повальных драках, а в выяснении отношений между ними в основном мирным путем. В принципе доминирование не является в полной мере системой подавления стремлений слабых животных более сильными, это не самоцель, а только удовлетворение своих жизненно важных потребностей. Первично - определение своего статуса внутри группы для дальнейшей репродукции здорового и деятельного потомства приспособленного для выживания именно в данной экологической среде, и только затем распределение всяческих благ в соответствие с занимаемым местом в системе доминирования.

Доминирование как процесс взаимоотношений предполагает распределение индивидов, внутри объединения животных, в соответствие врожденных особенностей нервной системы и физических данных, которые определяются в конфликтных ситуациях, проявляющихся постоянно. У многих особей, при определении своего статуса, инстинкт самосохранения срабатывает на самых дальних подступах к прямой конфронтации. Такие особи самим своим поведением переводятся на самый низ систем доминирования - трусливых и слабых физически. На следующей ступени доминирования между особями происходит демонстрация внешних физических данных и мобильности нервной системы. Своего рода психологический поединок.

Особи животных многих видов с групповым или территориальным образом жизни вообще не дерутся и никогда не ранят друг друга. Дуэль заменена у них своеобразными ритуальными движениями. Английские биологи называют такую борьбу – блефом (bluff). Блефующие соперники не дерутся, а лишь играют роль сильного и злобного. Психологический поединок завершается, когда один из соперников в страхе сдает свои позиции. То есть, пройдена еще одна ступень в системе доминирования. Отсеялись уже не трусливые, а осторожные, так сказать «здравомыслящие». И вот, наконец, третий тур – собственно схватка. Здесь, в высшем статусе, может остаться и самый сильный и злой, и самый опытный и умный, или тот у которого эти качества развиты в одном лице, но обязательно, понимаете, обязательно, самый жестокий, у которого порог запрета на убийство себе подобных, выше, чем у соперника. То есть он может причинить больше вреда противнику, чем кто-либо другой. И животные это очень хорошо чувствуют. Да и в человеческих отношениях, например в уголовном мире та же самая ситуация.

В установившейся системе доминирования, когда все расставлены по своим местам, не возникает поводов для агрессии со стороны представителей высшего статуса, в отношении низших. Вожак как бы над всеми и его, до определенного накала страстей, эта доминационная «возня» внутри стада, не очень волнует. Ярость его, как правило, изливается на пришельцев угрожающих благополучию группы, или прямых врагов из числа хищников. И вожак, подтверждая свой статус, первым бросается на возмутителя спокойствия, побеждая или погибая за тех, над кем он господствовал.

Механизм торможения агрессивных действий к себе подобным, в жизни видов настроенных на агрессию, формировался вместе с развитием частей тела предназначенных для нападения и защиты. И чем эффективнее данные орудия убийства, тем сильнее инстинктивное торможение агрессивных действий к особям своего коллективного образования в жизненно важных вопросах. Без этого вид просто не может существовать. Приведем характерный пример по этому вопросу из жизни животных.

Мексиканцы очень любят смотреть на боевые танцы техасских гремучих змей. Когда два самца претендуют на одну и ту же территорию, то свой спор они решают не убийственным поединком, а военизированным танцем. В первом туре танца противники сближаются с высоко поднятыми головами, расходятся, снова сходятся и ползут вместе, синхронно повторяя одни и те же движения, создается такое впечатление, что каждая змея представляет собой зеркальное отображение соперника. Затем следует перерыв. Соперники отдыхают, не проявляя ни каких агрессивных действий, друг к другу. После перерыва змеи опять сближаются, хотя танец становится несколько иной. Они переплетаются и расплетаются своими гибкими «шеями». Плавно раскачиваясь, змеи расходятся, и вновь настороженно сближаются. Это, по-видимому, отнимает много сил, так, что животные снова отдыхают лежа друг на друге. Танцевальные «па» этих гремучих змей очень разнообразны и некоторые просто коллекционируют в фотографиях это не забываемое зрелище. Финал танцев гремучих змей всегда одинаков. Змеи внезапно сплетают тела находящиеся над землей, напрягаются,… миг,… и одна из них летит на землю. Сильнейший в этом поединке, некоторое время прижимает к земле поверженного противника, затем удаляется, давая возможность побежденному уползти с отвоеванной территории. Победитель же ползет вдоль вольеры, что инстинктивно символизирует обход и ознакомление с завоеванной территорией. Если такое соперничество у них было бы оформлено по другому, т.е. с полным применением «оружия», то змеи, хоть и не очень восприимчивые к собственному яду, могли бы в припадке ярости до смерти искусать друг друга. Конечно, победитель мог бы расправиться с соперником, но могучий инстинкт продолжения рода, в который входит, одним из компонентов, принцип «не убей своего», действует очень эффективно.

У лауреата Нобелевской премии Конрада З. Лоренца, одного из основоположников науки о поведении животных – этологии, в книге «Кольцо царя Соломона» есть очень впечатляющий, для нас, пример взаимоотношения прирученного ворона и человека. Просто скопируем его некоторые части рассказа об этом.

«Старая пословица гласит, что ворон ворону глаз не выклюет, и это одна из немногих справедливых пословиц. Ручной ворон никогда не клюнет в глаз человека. Когда мой питомец Роу сидел у меня на руке, я специально подносил его к своему лицу так близко, что кончик хищно изогнутого клюва почти касался моего открытого глаза. Поведение птицы в эти минуты было просто трогательным. Нервными, беспокойными движениями ворон убирал клюв подальше от глаза, точно так же, как отец убирает лезвия бритвы от пытливых пальчиков своей крошечной дочери». «Когда ворон манипулирует своим страшным клювом возле открытого человеческого глаза, это действительно зловещее зрелище, и я часто слышал предостережения от свидетелей этой процедуры: «Вы ничего не можете знать - ворон есть ворон», и другие подобные же мудрые высказывания. Я отвечал на это следующим парадоксом: доброжелатель может быть потенциально гораздо опаснее ворона. Нередки случаи, когда человек бывал, убит сумасшедшим, до этого скрывавшим свое состояние при помощи хитрости и притворства, столь типичных для подобных заболеваний. Поэтому никогда не исключена вероятность, хотя она крайне мала, что ваш доброжелательный гость находится во власти такого недуга. Но неожиданная утрата взрослым и здоровым вороном, своих инстинктивных сдерживателей – это вещь гораздо более невероятная, чем нападение со стороны старого приятеля. В этом заключается один из принципов существования вида – не навреди. Целостность организма своего сородича в популяции намного «священней», чем постулаты церкви для большинства прихожан. Потому, что они написаны кровью многих и многих представителей вида в период его становления и записаны навсегда во врожденной памяти каждой особи вида. Почему поведение животных именно такое и как оно формировалось ответить очень трудно…».