Олег Крюков - Отдел по расследованию ритуальных убийств

- Слышь, Толян, - спросил у водителя, - ты видел где-нибудь еврея-плотника?

- Не-а, - зевнул Толян во весь рот. – Если только в анекдоте.

- Вот и я тоже. Поехали!

Иосиф взглянул на часы. До встречи оставалось пять минут, надо поторопиться.

Он подошёл, когда его «Сейко» показывали ровно половину первого. Но мост был пуст. Раздражаясь, достал мобильник.

- Я уже на месте.

- И я на месте, но вас не вижу.

Иосиф ещё раз огляделся. В этот поздний час вокруг не было ни души.

- Подождите, вы на каком мосту?

- На Итальянском.

- Но договаривались же на Театральном?

- Как на Театральном?

Он на мгновение отнял трубку от лица и сделал глубокий вдох. Сырой октябрьский воздух ворвался в лёгкие.

- Никуда не уходите, я скоро подойду.

Ну да, профессор, он просто не может быть не рассеянным! Мессир учил снисходительно относиться к людским порокам и слабостям. Пока они существуют, мы всегда будем сыты, любил говорить он.

Зазвонил сотовый. Иосиф достал его из кармана, взглянул на дисплей и усмехнулся. «Вспомни о чёрте, и он появится»

- Я слушаю вас.

Голос на другом конце был тихий и вкрадчивый. Но он-то знал, что это обман. Впрочем, как и всё в этом мире.

- Иосиф, я вношу коррективы. Книжный червь не заслужил креста. Сделай всё по-тихому.

- На моё усмотрение, или у вас есть пожелания?

Несколько секунд телефон молчал.

- Профессор всегда боялся сырости, от них портятся книги.

- Я понял вас.

-Действуй, мой мальчик.

Сделать это будет легко. Чего-чего, а уж сырости в этом городе, хоть отбавляй.

Вот и Итальянский мост. Он заметил одинокую фигуру в зелёном старомодном макинтоше, нервно отмеряющую шаги. Пять шагов в одну сторону, пять в другую. Как и следовало ожидать, больше никого в эту промозглую октябрьскую ночь на мосту не было.

- Принесли? – вместо приветствия спросил обладатель макинтоша, щуря близорукие глаза. Из-под узкополой тирольской шляпы торчали седые кудри.

Иосиф молча достал из нагрудного кармана куртки прямоугольной формы свёрток и седой жадно протянул к нему руки.

- Идёмте к фонарю, профессор, чтобы вы смогли всё хорошо разглядеть.

Они встали под фонарём, и Иосиф не совсем бережно положил свёрток на парапет.

- Осторожней! Это же раритет!

Глаза профессора загорелись как у вампира, он начал осторожно разворачивать свёрток. Ничего в мире для него в этот момент не существовало, кроме этого свёртка. Иосиф любил такие моменты, когда на лицах людей отражались их дурацкие страстишки. И профессор, несмотря на свои учёные степени тоже дурак. Так трястись над куском сосновой доски!

Он резко, без замаха нанёс удар в висок, прикрытый седыми прядями. Ноги библиомана подогнулись, и он грудью осел на парапет моста. Иосиф снял заплечный мешок и повесил потерявшему сознание профессору на шею. Немного подумав, взял с перил свёрток с доской и сунул в рюкзак.

Упавшее тело на несколько секунд встревожило чёрную воду. Иосиф постоял, глядя на расходившиеся круги. Затем достал из кармана телефон.

- Я всё сделал.

- Да свершится воля его! Не беспокойся, профессор пойдёт тебе в зачёт.

- Благодарю вас.

- Сейчас иди в гостиницу и ложись спать. Утром ты получишь дальнейшие инструкции.

Человек на мосту поднял голову и взглянул на ночное северное небо, словно пытаясь сквозь затянувшие его тучи разглядеть свою звезду.

Глеб открыл один глаз. Дядя Миша отжимался от пола, уперевшись в него двумя пальцами рук. В окно пробивался хмурый рассвет.

- Проснулся, лежебока?

Парень спустил ноги на прохладный пол и сидя с закрытыми глазами, прочёл утреннюю молитву. Михаил Анисимович уже закончил отжиматься и доставал из своей сумки туалетные принадлежности. Глеб встал, сжал кулаки, резко выдохнул, и сделала на них стойку, затем прошёлся до другого конца комнаты. Там он, не опуская ног, отжался пять раз, касаясь пола головой

Его учитель, удовлетворённо хмыкнув, скрылся в ванной. Пока он принимал душ, хозяин квартиры решил приготовить завтрак. Поджарил гренки и сварил в турке кофе, аромат от которого тут же распространился по всей квартире. Всё это поставил на журнальный столик в гостиной и щёлкнул пультом телевизора. Симпатичная дикторша объявила, что через минуту перед россиянами выступит с традиционным ежегодным отчётом президент России Таисия Старосельская. Это был утренний повтор вчерашнего вечернего эфира.

- Завтрак готов! – крикнул Глеб.

Дядя Миша материализовался перед ним как всегда неожиданно, вымытый, причёсанный, только не бритый. Его седая борода была аккуратно уложена на груди и источала какой-то травяной аромат. Он втянул воздух ноздрями и зажмурил глаза от удовольствия.

Между тем на экране появилась госпожа президент, пожилая тётка с колючими глазами и тройным подбородком. Скрипучим голосом она начала рассказывать, что удалось сделать в России за последний год для торжества демократии. Наконец завершились переговоры с Японией, и в ближайшие дни начнётся передача «северных территорий» Стране Восходящего Солнца. Летом этого года Калининграду возвращено историческое название Кёнигсберг, а сам город возвращён Федеративной республике. Чечня стала, наконец, независимой. Под Читой началось размещение американской военной базы, а в Москве судят ветеранов советской госбезопасности. Госдума приняла на рассмотрение проект закона о всеобщем чипировании населения.

- Глебушка, Христа ради, выключи, дай потрапезничать спокойно! – взмолился Михаил Анисимович.

- Не нравится, когда демократия торжествует?

- Знаешь, в чём сходство и различие этой вот демократии и тоталитаризма?

- Объясните.

- И то и другое – зло. Но второе – зло меньшее.

- Что вы такое говорите? – возмутился Глеб. Сколько людей пострадало при Сталине, при Гитлере. Мой прадед и дед…

Дядя Миша вздохнул так тяжело, что парень осёкся.

- Зло тайное и зло явное, Глеб! Для этой власти абсолютная демократия – самоцель. К тому же и демократия и тоталитаризм – всего лишь слова, не отражающие основной сути.

- А в чём суть?

- А суть, Глебушка, в том, что в организации людей существуют две ипостаси: Иерархия и Сеть. Первая представляет собой пирамиду, в вершине которой – Бог. Ну, а вторая – паутина, в которой постепенно вязнет всё человечество.

- Но ведь и передача Калининграда немцам и Курил японцам, всё решалось на референдуме, волеизъявлением народа…

- Ты взрослый человек и должен знать, что такое политтехнологии. Вспомни, как нас обрабатывали весь год. И то, что от Курил и Калининграда – одни убытки стране. Вся беда в том, что большинство охотно поддаются обману. А уж в чём, в чём, в обмане нечистому нет равных на земле. Интересы государства ещё никто не отменял, Глеб. И раздавать то, что добыто кровью наших предков – это демонстрация слабости. А слабого каждый стремится обидеть. Вон, уже и эстонцы требуют половины Псковской области, чеченцы сёла на Ставрополье захватывают. И всё это будет нарастать, как снежный ком. Ладно, Глеб, политика давно в лапах лукавого, так что не будем портить себе нервы.