Олег Крюков - Отдел по расследованию ритуальных убийств

Удар пришёлся по дверному косяку и был так мощен, что косяк треснул, аж щепки брызнули в стороны! Тренер, схватившись за ногу со стоном сел на пол.

Глеб нагнулся к нему и задрал левую штанину. На голени набухал красно-синий рубец, но перелома, похоже не было.

- Эй, ребята! – позвал он. – Холодный компресс тренеру, быстро!

Потом они вместе шли с Аликом по улице. Стояла вторая половина сентября, но погода была по настоящему летней. Некоторое время парни молчали.

- На подготовительные курсы пойду, - наконец сказал Алик. – На следующий год в юридический поступать буду. Сейчас дядя с работой поможет.

- Вот и правильно. Удачи тебе, – ответил Глеб.

Они остановились перед входом в метро. Здесь их пути расходились.

- Меня Алик Мамедов зовут, - протянул парень крепкую руку.

- А меня Глеб Медведев.

- Может, увидимся когда-нибудь.

- Может и увидимся.

В квартире кто-то был. Глеб это почувствовал, едва подойдя к двери. Этому его тоже научил дядя Миша, который часто повторял, что предчувствие есть у всякого, только надо научиться его слушать. В силу особого дара молодого оперативника, видеть тёмную сторону человеческой души, предчувствие опасности у него было развито феноменально. Но сейчас оно молчало, и Глеб вставил ключ в замок.

В прихожей отсвечивал экран включенного телевизора. Стараясь ступать неслышно, он прошёл в единственную комнату. Кресло перед телевизором было пусто, и тут же на шею Глеба легла прохладная рука. По телу разлилось умиротворяющее тепло, которое не смогла преодолеть даже радость от встречи.

- Дядя Миша!

- Непростительно! Совсем ты без меня расслабился. Ну, здравствуй!

Они обнялись.

- Сколько мы не виделись? – спросил Глеб.

- Всего год, Глеб, всего один год. Для тебя, молодого, это большой срок. Ну, а для меня, переползшего шестой десяток, всего лишь двенадцать месяцев. К тому же скучать всё это время мне было как-то недосуг.

Только сейчас Глеб вспомнил, что в холодильнике у него кроме куска заплесневелого сыра ничего нет.

- Вы бы предупредили, что приезжаете…

- Я тут у тебя на кухне немного похозяйничал, - словно прочитал его мысли Михаил Анисимович. – Простишь старика?

- Дядя Миш, ну какой же вы старик? – парень обнял своего учителя за налитые плечи и

только сейчас почувствовал, что из кухни шёл изумительный, знакомый запах.

- Картошка с грибами!

- Давно трапезничал?

- В обед.

- Времени-то уже двенадцатый час! На ночь, оно, конечно, вредно, но ты молодой, всё переварится. Давай за стол!

Они прошли на кухню.

- Я вчера утром из Белграда прилетел. Прямо из аэропорта в наш монастырь заехал. Вот, братья тебе гостинцы передали.

Посмотрев на свой кухонный стол, Глеб присвистнул. Он весь был заставлен трёхлитровыми банками с компотами, маринованными овощами, солёными грибами. На банках лежал огромный каравай из монастырской пекарни.

- Мой руки, и помолясь, за стол!

- Так ты, дядя Миш за границей был? – спросил парень, уже сидя за столом.

Глеб незаметно для себя перешёл на ты. Год не виделись, отвык. Как же такого солидного дядьку и тыкать? Но барьер рухнул через десять минут общения, всё же не чужие.

Они поужинали и переместились в гостиную, уютно расположившись в креслах перед телевизором.

- В Сербии и Греции по монастырям ходил с поручениями от нашего Владыки.

- Ну и как там?

- В сербах вера сильна, - начал рассказывать Михаил Анисимович. – А вот Церковь тамошняя слаба.

- Это как?

- А так, что к Причастию без подготовки пускают. Вечером винца выпил, мяса покушал, утром иди, причащайся.

- Да ну! – не поверил Глеб.

- Беседовали мы с местными батюшками, - вздохнул учитель. Они всё оправдываются тем, что паству потерять боятся, мол, католики кругом. А почему ты не спрашиваешь, чего это я в Москву притащился?

Глеб знал, что дядя Миша не любит столицу и называет её не иначе, как «вавилонской блудницей».

- А чего спрашивать, я и так знаю. Тебя ко мне в помощь прислали.

- В патриархии, Глеб, серьёзно озабочены этими убийствами. Считай, что меня назначили твоим напарником, прямо, как в американском кино. Возьмёшь в напарники?

- Я подумаю, - улыбнулся Глеб.

- Договорились. Ну, что, спать? У тебя на антресолях, помнится, раскладушка была.

Он ещё раз проверил заплечный мешок. Молоток, гвозди, моток крепкой шёлковой верёвки – всё на месте.

На пустынной улице сильный ветер гонял капли редкого дождя. «Дул, как всегда октябрь ветрами», – вспомнились слова большевистского поэта.

Ему нравился этот закованный в гранит город. Названный в честь привратника райских ворот, он совершенно не походил на преддверие Рая. Мрачный, серый с нависшими свинцовыми тучами – этакий вертеп грешников, сосуд людских пороков. Хотя Мессир предостерегал, что здесь живут люди сильные духом. Семьдесят пять лет назад город был окружён вражеской армией. Закончилось продовольствие, и жители умирали сотнями каждый день прямо на улицах от голода и холода. Умирали, но не сдавались. И что самое главное, им в этом апокалипсическом кошмаре удавалось оставаться людьми, не превратиться в стадо обезумевших животных. В конце концов, враг отступил, так и не сумев взять город.

Рядом с визгом остановилась полицейская машина. Из салона через полуоткрытое окно на него настороженно смотрел мордатый сержант.

Здешние стражи порядка ему тоже нравились. Они презирали людей, которым должны были служить. С ними было можно договориться или купить. Они так не походили на тех сериальных, которых показывали каждый день по местным телеканалам. Хитрых, но неподкупных. Так не бывает. Хитрость – глупость ума, говорил ещё Платон. А он знал, что говорил, ибо был дешевле истины.

- Куда путь держим? – спросил сержант.

- Домой иду с работы.

- Ни хрена, у тебя работа! Время-то за полночь.

- У меня заказ. Хозяева сказали, пока всё не сделаешь, домой не пойдёшь.

- А где живёшь-то?

- На Дыбенко.

- Ого, далеко забрался! Метро через полчаса закрывают.

- У меня друг на Некрасова живёт. Обещал пустить на ночлег.

Сержант, чья комплекция оказалась под стать физиономии, кряхтя, выбрался из машины.

- Документы.

- Пожалуйста, - он протянул паспорт.

- Рюкзачок свой открой. Запрещённые предметы есть?

- Ну, что вы, какие запрещённые? Вот, смотрите, инструменты.

- Ты плотник что ли? – спросил страж порядка, попеременно заглядывая в паспорт и в рюкзак.

- Плотник, плотник! Причём, самой высшей категории.

- Первый раз вижу плотника с именем Иосиф.

- Я не виноват, что меня так родители назвали, - улыбнулся он, разводя руками.

- Давай, плотник, топай дальше, - протянул ему сержант документы и полез обратно, с трудом протискивая свой толстый живот в салон автомобиля.