Михаил Бураков - В окопах времени (сборник)

– Я и говорю… старый я для всего этого… – слабо улыбнулся седой.

– Черт! Черт! Черт!.. Да где этот гребаный катер?!! – «Фельдфебель» беспомощно оглянулся по сторонам. Солдаты, поняв, что внешней угрозы нет, молча стояли вокруг. – У нас же из лекарств только йод да бинты… Блин, ведь просил же хотя бы одну аптечку нормальную выдать! Перестраховщики, твою за ногу!.. Потерпи, Василич, потерпи еще чуток, а?

– А пацаненок-то наш все видел, – едва слышно прошептал седой, не открывая глаз. – Ты бы знал, Олежка, с какой ненавистью он на меня смотрел – еще немного и с голыми руками бы на нас бросился…

– Да знаю я, Василич, знаю, – плачуще сказал «фельдфебель», – и ребята тоже все видели.

– Хоть какая-то польза с той падали вышла, – негромко пробурчал солдат с обожженной щекой.

– Зуб даю, он через десять лет все как положено сделает – мы ж ему нынче такую правильную прививку поставили, закачаешься! Даже не сомневайся, верь мне… А сейчас лучше помолчи, помолчи, Василич, не трать силы!..

…Василич?!!..

1939 год. Москва, Кремль, кабинет И.В. Сталина.

– Товарищ Сталин, к вам Берия! – голос Поскребышева в телефонной трубке был сух и деловит. Вождь немного помолчал, обдумывая что-то, а затем негромко произнес:

– Пусть заходит.

– Здравствуйте, товарищ Сталин! – Берия остановился на строго рассчитанном расстоянии от вождя, поедая его преданным взглядом. В левой руке у него была внушительного вида красная папка с золотым грифом высшей степени секретности на обложке.

– Что там у тебя, Лаврентий? – устало спросил генсек, медленно набивая трубку. Нарком, правильно оценив настроение вождя, сноровисто раскрыл папку и вгляделся в текст на верхнем листе бумаги.

– Продолжите, пожалуйста, фразу: «Я шут, я арлекин, я…», – Берия пытливо посмотрел на Сталина.

– «Я просто смех!» – скучным голосом сказал Иосиф Виссарионович, не прекращая своего занятия.

– Та-ак-с! – зловеще протянул Берия. Его правая рука потянулась к кобуре.

– Нет, ну надо же быть таким идиотом! – Сталин, словно не замечая манипуляций главного чекиста, горестно возвел очи к потолку. – Лаврентий, это же вчерашний тест! – Берия торопливо, не спуская напряженного взгляда с раскуривающего трубку вождя, прошуршал листками, краем глаза прочел что-то и тут же густо покраснел.

– Простите, товарищ Сталин! Виноват, не углядел – работал допоздна, вот и забыл сменить конверты!

– Забыл он, – ворчливо произнес генсек, отправляясь в привычный поход по кабинету. Берия вытянулся в струнку. – Как дети малые, честное слово! Ну, что ты там опять ждешь или сегодняшний вариант тоже забыл?

– Никак нет! – нарком пошел пятнами. – Вот он! – Берия радостно потряс другим листком. Иосиф Виссарионович побуравил его тяжелым взглядом, то и дело скрываясь в облаках ароматного табачного дыма, и, наконец, благосклонно кивнул.

– В каком году «Динамо» Тбилиси выиграло Кубок кубков?

Сталин ошарашенно посмотрел на него.

– Вах, какие молодцы! Не знаю, что за Кубок, но все равно молодцы! Надо тренеров наградить! Не забудь на всех Указ подготовить!

– Да рано еще, Иосиф Виссарионович, – уныло протянул Берия. – Это еще через сорок два года только будет.

– Жаль! – вождь обиженно засопел. – Но, знаешь, все равно приятно! А то недавно товарищ Хрущев на заседании Политбюро хвастался, что в Америке всем «кузькину мать» показывал… с демонстрацией «матери»… а мне даже и ответить нечего было. Зато теперь я его точно сделаю! Ишь, распустились – один будущим памятником на Красной площади гордится, другой – кукурузой!

– Абсолютно с вами согласен! – торопливо согласился Берия.

Генсек, устав ходить, небрежно отодвинул один из стульев и присел, жестом предложив наркому присоединиться к нему. Они немного помолчали. Сталин думал о чем-то, Берия терпеливо ждал.

– Устал я, Лаврентий, – пожаловался вдруг вождь, прерывая напряженную тишину, повисшую было в кабинете. – Веришь, просыпаюсь каждое утро и думаю – а ну, как очередной засланец снова чего-нибудь натворил?! Вот подойду к окну, а там над кремлевскими башнями орлы или еще чего похлеще…

– Как я вас понимаю! – всхлипнул Берия. – Я ведь то же самое чувствую! Жене на глаза показаться стыдно – вот, знаю точно, что нет у меня никаких любовниц, а все одно, не по себе как-то! Словно обманываю ее. Даже не знаю с кем и когда, а все равно обманываю!

– Опять ты про баб! – Сталин недовольно поморщился. – О стране надо думать! Вот ты смотри – на секунду расслабишься, глянь – уже, оказывается, с Гитлером какими-то письмами секретными обменялись, дружбу предложили, эшелоны с сырьем отправили. Или вот, недавно, вдруг выяснилось, что мы крейсер в Германии купили… Ну что ты на меня так смотришь?

– А зачем нам крейсер, товарищ Сталин?

– Я почем знаю? – вождь угрюмо засопел. – Всех, кто знал «зачем», ты, оказывается, уже расстрелял.

– Я?! – Берия испуганно отшатнулся. – Не может быть! Да что же это, я ведь всю жизнь… как настоящий коммунист… верой и правдой… товарищ Сталин!!

– Да верю я, – Отец народов махнул рукой. – Верю…Что у вас, товарищ Поскребышев?

– Срочная телеграмма от президента Рузвельта, товарищ Сталин.

– Читайте.

– «Йося, мерзавец, что ж ты меня вчера из друзей в «Одноклассниках» удалил? Хрен теперь тебе, а не ленд-лиз, выкручивайся с Адей сам!»

Сталин мрачно взглянул на съежившегося Берию, вновь потянувшегося к кобуре, и медленно произнес:

– Отправьте в «Удаленные», это спам.

В повисшей над кабинетом напряженной тишине оглушительно клацнул передернутый затвор…

– Деда, а ты воевал с немцами?

Надо же, вроде простой совсем вопрос, да только замялся отчего-то старый Ермолаич, стушевался и угрюмо засопел, глядя понуро в землю. Долго-долго молчал, а затем нехотя ответил требовательно глядящим на него правнукам:

– Не пришлось.

– Я же говорил! – толкнул в бок брата Лешка. – А ты еще спорил со мной. Вот подставляй теперь лоб!

– Еще чего, – опасливо отодвинулся от него Степка. – Тут еще разобраться надо. Дед, а почему не воевал-то, война ведь почти полгода шла?

– Пять месяцев, три недели и два дня! – наставительно произнес Лешка. – Неужто не помнишь, что нам на уроке рассказывали? Эх, ты! Может, ты и даты американской кампании забыл?

– Отвяжись. Дед, ну не молчи, рассказывай!

– Да что рассказывать-то?..

Западная Белоруссия, июнь 1941 года.

…Полк подняли по тревоге рано утром, еще и четырех не было. Судя по красным глазам и помятым лицам, невыспавшиеся, а потому донельзя злые командиры подгоняли нерадивых бойцов грозными окриками, заставляя их как можно скорее занять свои места в кузовах грузовиков.