Владислав Конюшевский - Главный день

— Начнем с того, что я уже три месяца не Корнев, а Волков. Это — первое. Второе — через час после того, как тебя взяли, выяснилось, что запрос относительно вас, барышня, ушел в БОГС. То есть в этом случае и речи быть не могло о простом выкупе. Речь уже шла о Калаянском подполье как таковом. Которое ты, боец, своей необдуманной выходкой поставила на грань провала.

Так, похоже — получается! Теперь Настины мысли вились не только вокруг воспоминаний о похотливых полицаях. Повернувшись ко мне, она недоверчиво спросила:

— Это ты сейчас правду про БОГС сказал?

Я кивнул:

— Баба-ювеналистка, которую ты в лужу уронила, шум подняла. Уж очень ей хотелось тебя на нары закатать. А полицаи, те просто хотели денег. Поэтому ее успокоили, но запрос уже ушел.

— И как вы решились?..

Она не договорила, но было понятно, что имелось в виду. Пожав плечами, ответил:

— А какие еще были варианты? Вечером тебя бы уже передали в Бюро, а там, как ты понимаешь, разговор пошел бы совершенно другой.

Про то, что я собирался сделать одиночный самоубийственный налет, говорить ей не стал. И про то, что самым лучшим выходом для нас обоих считал уход на досрочную реинкарнацию, тоже. Во-первых, этого не произошло, во-вторых, от всего этого слишком попахивало мелодрамой, а в-третьих, зачем лишний раз тревожить любимого человека? И тут Брусникина меня очередной раз удивила. Шмыгнув носом, она заявила:

— Был у меня вариант! — после чего, покопавшись за пазухой, извлекла нечто, завернутое в кусочек фольги, и предъявила мне: — Вот!

Подозрительно глядя на ее ладошку, я поинтересовался:

— Это что такое?

Настя, развернув фольгу, предъявила крохотную таблетку и просто ответила:

— Яд. Быстродействующий яд. Так что ни БОГС, ни те подонки мне бы не успели ничего сделать…

А потом у нее из глаз быстро-быстро закапали слезы, и я понял, что психотерапевт из меня получился крайне хреновый.

Чуть позже, забрав Костю с сыном, мы приступили ко второй части операции. А именно — к отходу. План был простой: не залегать на дно в Калаянской, а наоборот — выскочить из станицы, пока не объявили «антитеррор». Самым главным аргументом стало то, что Костя знал брод, дающий возможность объехать пост на мосту. И задумка почти удалась. М-да… ключевое слово тут: «почти». Нет, брод существовал. И Дубинин с ним не промахнулся. По времени мы тоже замечательно укладывались, так как с момента первого взрыва на площади и нашего подъезда к реке прошло немногим более двадцати минут. Только вот никто из нас почему-то не учел теплую погоду и в особенности сегодняшний жаркий день. Поэтому когда мы подкатили к этой переправе, сидящий рядом с Чижом Костя мрачно выдохнул:

— Приехали.

Я, оторвавшись от важного дела утешения любимой девушки, встрепенулся:

— В чем дело?

— Видишь — вода разлилась и тот берег подтопила. Сядем, ей-богу, сядем!

Выйдя из машины и хлопнув дверью, я окинул взглядом водную преграду и задумчиво нахмурился. С одной стороны, она производила несерьезное впечатление — небольшой участок мутной воды, по которой неторопливо плыл разнообразный сор. С другой — уровень речки поднялся, и коли застрянем, то будем тут торчать, как прыщ на носу у красотки. А до окраины Калаяновской, скрытой сейчас за небольшим бугорком с голыми кустами на макушке, всего метров пятьсот. И лебедки на «уазике» нет… Черт, а как все хорошо складывалось! И ведь главное — в станицу возвращаться довольно стремно. У Дубинина там просто нет знакомых, которые бы нас приняли. Матвеич, поделившийся взрывчаткой, мог бы приютить, но у него в соседях: слева дом полицая, а справа семейка, с которой он в жестких контрах. То есть стукануть о непонятных гостях могут с обеих сторон. Стоп! А что у Насти? Шагнув обратно к машине, я поинтересовался этим вопросом. Но и тут случился облом. В последний раз шмыгнув носом, она объяснила, что никаких подпольных групп в станице не было, а был резервный контакт — молодая супружеская пара, которая являлась просто связниками. Все бы ничего, только они еще два дня назад уехали в больной матери в Яблоневку. Разочарованно выдохнув, на всякий случай спросил:

— А подружки? Ну те, которые вчера на днюхе у Ольги были? Сама Ольга, понятно, отпадает. К ней, как к соседке, обязательно полиция заглянет опрос провести. Да плюс Костю с сыном там же ювеналисты будут поджидать. А Люба или Елена?

Брусникина, которая уже поняла, что ничего еще не кончилось и расслабляться рано, окончательно пришла в себя и через пару секунд раздумий отрицательно качнула головой:

— Отношения не те. Сдать не сдадут, но могут просто не пустить. Лена с родителями живет, а Любка… она довольно странная, и с ней в серьезных делах лучше не связываться.

Блин, при таких раскладах проверять благосклонность Настиных знакомых мы не можем. А уходить отсюда надо. И побыстрее, а то нас всей толпой тут повяжут. Хм, толпой… толпой? Так, но кого именно сейчас искать будут? Правильно — «колхозницу» и двух неизвестных мужчин. Значит, надо разделиться! Озаренный новой идеей, я спросил у Дубинина:

— Отсюда до поста по прямой сколько?

— Километра два.

— А по дороге?

Дубинин пожал плечами:

— Ну где-то километров пять. — После чего поинтересовался: — Чего ты задумал?

Не обращая внимания на вопрос, я продолжил:

— Глубина брода обычно какая?

Он, похоже, начал что-то понимать:

— Сантиметров семьдесят. Грузовики свободно проходят. Но сейчас, наверное, в районе метра. Дно песчаное. А наша машина сядет, потому что с той стороны берег глинистый да водичкой хорошо смоченный. Вот в этой глине, скорее всего, и забуксуем.

— Понятно… Значит, поступим так — ты с Федором и Павликом, не торопясь, едете через пост. Особо тормозить вас не должны. Сейчас активно будут искать ее, — кивок на Настю, — и пару террористов. А на двух мужиков с мальчонкой внимания обращать не станут. Ну а мы своим ходом двинем, и вы нас на дороге подберете.

Чиж кивнул, соглашаясь с этой идеей, и, мрачно посмотрев на реку, уточнил:

— Стволы где-нибудь на берегу или в лесочке сховаем?

Я на пару секунд задумался, а потом мотнул головой:

— Частично. Но «Выхлоп» и пару автоматов мы возьмем с собой. Чего-то у меня предчувствия дурные появились. Слишком уж хорошо все до этого складывалось…

Востриков негодующе пробурчал:

— Просто освистунеть, как хорошо. — Ткнув в сторону речки, объяснил свое недовольство: — Сейчас не май месяц и вода там — жидкий лед! Но твоей чуйке я верю. А, кстати, что она говорит?

— ХЗ. Свербит что-то, а что — не пойму…

Мне действительно было непонятно, откуда взялось это гнетущее ощущение тревоги. Как будто мы где-то накосячили и чего-то упустили. Я даже было грешил на видеокамеры, стоящие на перекрестке, но потом отмел эту мысль. К участку на машине не подъезжали. Садились и выходили из «таблетки» вне зон наблюдения. Значит, их можно исключить. Проследить нас никто не мог. Когда уходили от здания полиции, я специально поглядывал, чтобы какой-нибудь особо отважный клерк не стал играть в Джеймса Бонда. Может, в самом участке камеры слежения были? Не заметил, но даже если и были, работали-то мы в масках. Да и вряд ли здешние полицаи с такой скоростью обработают информацию. Но — давит, давит… Ладно, хватит самокопанием заниматься, время уходит! Тряхнув головой, скомандовал: