Игорь Харичев - Будущее в подарок

– А ты из этих, чипованных?

– Да, у меня есть чип.

– Примерный гражданин?

– Думаю, это определяется не чипом.

– Чем же тогда?

Питер подумал, что дискуссия на столь важную тему по меньшей мере неуместна сейчас – он сюда явился вовсе не для этого.

– Ребята, я приехал к дочери. Что вы от меня хотите?

– Мы из отряда самообороны. Охраняем здесь порядок.

– Чем я могу его нарушить?

Этот вопрос потребовал от лидера тройки некоторых размышлений.

– А может, она не хочет видеть тебя. А ты ее преследуешь.

Питер хмыкнул и невесело покачал головой из стороны в сторону.

– Пятьдесят лет назад меня чуть не убили. Ей тогда было семь. Все эти годы я находился в коме. Лишь недавно пришел в себя… Она не знает, что я жив. Я хочу видеть ее.

Рассказ подействовал.

– Как ее зовут?

– Виктория. Нынешнюю фамилию не знаю. А раньше у нее была моя – Морева. Она живет в этом доме, в двадцать первой квартире.

– Мы ее знаем. Она – секретарь Совета самоуправления. У нас ее зовут Вика-Англичанка. Или просто Англичанка. – Некоторое смущение было в его взгляде.

– Вы выглядите как примерный гражданин. Оттуда. Здесь такие редко появляются. Вот мы и подошли.

А другой парень добавил, пытаясь сгладить ситуацию:

– Мы не какие-нибудь бандиты. Мы здесь поддерживаем порядок.

Питер слегка кивнул в ответ.

Автоматический открыватель на двери отсутствовал. В подъезде было чисто, но лифт не работал. Питер нашел лестницу, поднялся по ней на третий этаж. У него колотилось сердце. Вовсе не от физических усилий. Вот нужная ему дверь. Он не сразу нажал на допотопный звонок. Зачем-то немного выждал.

У нее было немолодое, но и не старое лицо, похожее на лицо Марии, и не похожее. Женщина смотрела на него с легким удивлением.

– Вам кого?

– Здравствуй, Виктория, – с трудом выговорил он.

Взгляд стал еще более удивленным.

– Простите, вы кто?

– Я – твой отец.

Он видел, что она в это не могла поверить. Взгляд стал жестким.

– Мой отец умер много лет назад.

Она собралась закрыть дверь, и потому он быстро проговорил:

– Я не умер, я был в коме. Недавно меня вывели из нее. Вернули к жизни. Об этом сообщали… по мультивизору. В новостях. Там. – Он показал куда-то в сторону. – Я надеялся, что ты увидишь. И найдешь меня. А потом понял, что мне самому надо искать тебя. И я нашел.

Она смотрела на него задумчивым взглядом, как бы решая, верить или нет? Потом кинулась к нему, обняла.

– Папа, – неуверенно шептали ее губы. – Папа.

Так они стояли, пока дочь не отпустила его.

– Идем. – Она улыбалась, но слезы наполняли ее глаза.

Он вошел в жилище, в котором обитала его дочь. Убранство квартиры было старомодным, похожим на то, что Питер видел в начале века, да и сама квартира была недостаточно просторной. В гостиной, куда они вошли, стоял на тумбе старый плазменный телевизор, но он оказался выключенным.

Виктория усадила Питера на диван, села рядом, неотступно глядя на него.

– Кто бы мог поверить… Расскажи мне про себя, – нетерпеливо попросила она. – Я хочу знать все.

Питер начал с того, что произошло в Риге полвека назад, потом перешел к своему воскрешению и последующим событиям: поведал о том, как он возвращался к жизни, потом о получении квартиры в Париже и должности в ВБР, о поездке в Ригу и всем, что произошло там, о вчерашнем приезде в Москву.

Рассказывая, он никак не мог свыкнуться с мыслью, что перед ним его дочь – слишком трудно было поверить в превращение девочки, которую он помнил, в зрелую женщину, сидевшую рядом с ним. «А глаза у нее – Марии, – успевал подумать Питер, не прерывая своего повествования. – И нос. Аккуратный такой. Славный носик».

Разумеется, он не стал упоминать о своих особых отношениях с Линдой и о просьбе Фацио разыскать следы Андрея Володина, однако не скрыл, что адрес Виктории ему предоставил Калныньш, его бывший коллега. Услышав об этом, Виктория состроила пренебрежительную ухмылку:

– Мы знаем, что ВБР следит за нами.

– ВБР обязана обеспечивать правопорядок, – заметил Питер.

– Да. Но разве можно считать асоциальным элементом каждого, кто не захотел вживлять себе чип? Разве можно превращать нас в людей второго сорта, к которым нет доверия?

– Нельзя, – с легкостью согласился Питер. Он вовсе не готов был осуждать такое отношение к противникам чипов, ему хотелось поскорее узнать, как сложилась жизнь дочери. – Рассказывай, как ты жила эти пятьдесят лет.

– По-разному, – уклончиво проговорила она.

– Давай-давай, в подробностях. Для меня все важно.

Она помолчала, ее лицо стало сосредоточенным.

– После того, как тебя… чуть не убили, мы с мамой вернулись в Лондон не сразу. Сначала она ездила к тебе в больницу. Год, наверное. Порой меня брала. А потом у нее начались проблемы со здоровьем. Жили у бабушки. Я пошла в школу, когда закончила, поступила в Оксфордский университет, в колледж Церкви Христа.

– Подожди, – прервал ее Питер. – Мне говорили, что ты училась в Сорбонне.

Изобразив недоумение, она покачала головой из стороны в сторону.

– Не было такого. Я училась в Оксфорде, в Крайст-Чёрч колледже… Специализировалась по русскому, английскому и французскому языкам. Мечтала стать известным литературным переводчиком. Там, в колледже, я встретила Томаса, моего первого мужа. Он учился на менеджера, был рослым, красивым, увлекался греблей. Мы поженились на последнем курсе. После окончания университета поехали в Манчестер, где Томасу предложили работу. А я не была привязана к месту. Брала задания в издательствах и могла переводить, где хотела. Меня поджимали только сроки. По выходным ездили с Томасом по острову или приезжали в Лондон. Мы были довольны. Так продолжалось два года. Потом совсем разболелась мама. У нее обнаружили рак. Я вынуждена была перебраться в Лондон. Теперь мы с Томасом виделись только на выходные, и то не каждую неделю. Маме было все хуже. Бабушка не справлялась одна. Я не зарабатывала тогда столько, чтобы нанять сиделку. А пенсия от Интерпола уходила на лечение. Маме сделали две операции. Но остановить болезнь не удалось. Вскоре она умерла. После похорон я вернулась в Манчестер. Но оказалось, что мой муж за год раздельной жизни успел найти себе другую любовь. А я так была измотана болезнью мамы, что даже не восприняла это как трагедию. Мы развелись, и я вернулась в Лондон.

К тому времени я успела неплохо зарекомендовать себя в издательствах, получала хорошие заказы, да и времени для работы у меня стало больше. Так что я по уши погрузилась в тексты и провела за этим делом почти полтора года. Старалась отвлечься от событий, связанных со смертью мамы, от развода. В какой-то момент почувствовала: перетрудилась, вымоталась. Надо отдохнуть. И поехала в Испанию, в Коста-дель-Соль, к теплому морю. Там я встретила Пабло, который стал моим вторым мужем. – Она усмехнулась, невесело, но и не слишком печально. – Наш брак был недолгим, но бурным. Я родила моего первого ребенка. Эмилию. Она уже давно выросла, сейчас живет в Копенгагене, работает художником-оформителем. У нас с ней сложные отношения…