Игорь Харичев - Будущее в подарок

Он чувствовал, что Виктории не слишком приятно говорить об этом.

– Третий раз я вышла замуж пять лет спустя. Мой третий муж – Андрей Пименов, писатель из России. Я с ним познакомилась, потому что перевела его роман. И, поскольку эта книга получила престижную премию, ему захотелось встретиться со мной. И когда он приехал по каким-то делам в Англию, то разыскал меня. Тогда мы только познакомились, начали поддерживать постоянный контакт. Я перевела еще несколько его книг. Мы не раз виделись на международных мероприятиях. Потом он снова приехал в Англию и предложил выйти за него замуж. Этот роман развивался медленнее всего, но был самым долгим. Я родила ему двух сыновей…

Она замолчала.

– Вы все-таки развелись? – поинтересовался Питер.

Она медленно покачала головой.

– Андрей умер. Он был старше меня на восемнадцать лет. Но дело не в этом. Он отказался от операции.

– Какой?

– По аортокоронарному шунтированию. Сейчас обходятся без такой операции, а тогда только она могла спасти его.

– У вас не было денег?

– Деньги были. Но он не захотел ее делать. Он считал, что все должно идти так, как предопределено для каждого человека изначально.

Питер мог принять такую позицию. Жаль только, что она лишила дочь близкого человека.

– А где же твои сыновья?

– На работе. Они живут здесь. На нашей территории. Старший, Петр – учитель, а младший, Владимир – в самообороне.

– Оба живут с тобой? – осторожно спросил Питер.

– Нет. Только младший. У старшего своя семья. Он живет неподалеку отсюда. У них ребенок. Мой внук. Я —бабушка. – Она встрепенулась. – А ты, получается, прадедушка.

Ласковое выражение появилось на лице Питера. Удивительно было слышать, что он – прадедушка. «Неплохо бы увидеть их – внуков, правнука», – решил он и вновь посмотрел на Викторию.

– А ты чем занята?

– Я — один из руководителей Совета самоуправления нашей особой территории, – голос ее звучал устало.

Пора было ему разобраться с тем, что здесь происходит.

– Объясни, – попросил Питер, – что это за территория и почему… – тут он запнулся, подбирая формулировку, – за ее пределами говорят об асоциальных элементах.

Пренебрежительная улыбка появилась на ее лице.

– Здесь живут люди, отвергающие имплантацию чипов. Люди, не желающие быть все время под контролем, когда про любого в любой момент известно, где он, с кем, как себя чувствует, что говорит, просто лежит или занимается любовью. Здесь пространство, свободное от чипов. Мы живем так, как хотим. Это наш выбор. Но это создает многие проблемы. Покупать в обычных магазинах там, на той территории, мы не можем – для того, чтобы снять с личного счета деньги за покупку, сначала определяют личность покупателя. Нас невозможно определить. Робот не пустит нас во многие здания. Мы не можем воспользоваться такси, скорой помощью. Поэтому здесь мы наладили иную, чем на других территориях, жизнь. Здесь все рассчитано на отсутствие чипа. Здесь мы можем жить комфортно с точки зрения наших ценностей. Но это более сложная жизнь, чем во «внешнем мире». Вот и все. А они утверждают, что здесь – асоциальная территория, зона повышенной опасности.

Питер не мог осудить людей, не терпящих полного контроля над собой, и вовсе не потому, что среди них была его дочь.

– Сколько здесь живет народу?

– Более трех миллионов человек.

– Более трех миллионов?!.. – Его удивление было искренним – надо же, сколько набралось тех, кто отказался от благ цивилизации. Чуть позже появились некоторые соображения, и он проговорил с достаточной долей тактичности. – Но преступникам действительно проще прятаться здесь, чем где бы то ни было.

– Мы делаем все, чтобы не дать им такой возможности.

– Это непросто осуществить при таком количестве людей.

– Да, непросто. Но это не повод считать преступниками всех нас, – жестко отрезала Виктория.

Питер понял, что необходимо как можно скорее сменить тему. Оглядевшись, спросил:

– У тебя нет робота-домохозяйки? Почему?

– Обхожусь и так.

– Он серьезно упрощает жизнь.

Она смутилась.

– Робот дорого стоит. У меня нет таких денег. А в рассрочку нам товары не дают. – Сообщив это без всякого сожаления, она глянула на часы, всплеснула руками. – Уже три. Ты, наверно, кушать хочешь. Давай я тебя покормлю.

– С удовольствием пообедаю с тобой.

Она поднялась, ушла в кухню. Немного погодя прозвучал звонок видеомобильного, который дала ему Линда. Вытащив трубку, Питер увидел на экране ее лицо.

– У тебя все в порядке? – спросила она.

– Да.

– Ты нашел Викторию?

– Нашел.

– Я рада.

– Линда, надеюсь, ты понимаешь, что быстро я не освобожусь?

– Понимаю.

– Поработай сегодня одна. – Он увидел заинтересованный взгляд вернувшейся в гостиную Виктории.

– Уже работаю, – отвечала Линда.

– Что-нибудь есть?

– Пока что нет.

– До свидания.

Он спрятал видеомобильный в карман.

– Кто это? – поинтересовалась Виктория.

– Моя напарница. Мы вместе расследуем одно дело.

Она смотрела на него внимательными, добрыми глазами.

– Папа, может, тебе надо было выйти на пенсию?

– Ни в коем случае. – Он почувствовал необходимость объяснить ей. – Понимаешь, для меня этих пятидесяти лет фактически не было. Эффект быстрого старения современные препараты устраняют. Мне по-прежнему около сорока. У меня уйма энергии. Я хочу работать!

Питер произнес эти слова с невероятным воодушевлением, а потом подумал – нехорошо получилось. Своей страстной речью он подчеркнул то, что Виктория фактически старше его.

– Господи, поверить не могу. Неужели это ты? – Она смотрела на него с тихой улыбкой, делавшей ее так похожей на Марию. – Идем в кухню. Конечно, если ты хочешь, я накрою в гостиной. За неимением столовой. Но ты в России. А русские любят есть на кухне.

Питер беззаботно рассмеялся.

– Ради Бога. Никаких проблем.

Чуть позже он сидел за столом, стоявшим у окна, смотрел, как дочь разливает суп в тарелку, ставит ее перед ним. Кухня была не слишком просторная, но и не тесная. Важная часть пространства обитания его дочери.

– Ты привыкла жить в России?

– Еще бы. Я живу здесь тридцать лет. Я стала частью этого мира. – Она поставила вторую тарелку. – Вина выпьем?

– Выпьем. – Он выразительно кивнул в знак согласия.

Появилась бутылка вина. Питер взял ее в руки.

– Чилийское?

– Да. Сейчас практически все вино производится в Чили и Аргентине. А в Европе виноградников почти не осталось. Во Франции производят лишь эксклюзив. Мизерными партиями. Это очень дорого стоит.

Оторвав, наконец, взгляд от этикетки, он спросил:

– А как это все попадает к вам?

– Наши владельцы магазинов давно наладили деловые связи с теми территориями. Но это оптовые закупки.