Игорь Харичев - Будущее в подарок

– Может быть, тебе не стоило уходить в отставку?

Она сдержанно улыбнулась.

– И как бы тогда мы с тобой жили?

– Ну… время от времени виделись бы. Урывками.

– Мне этого не хочется… Всё в порядке. Не волнуйся на мой счёт.

Потянувшись к тумбочке, она взяла очки, надела их, устроилась поудобнее.

– Разве тебе нужны очки? – удивился Питер.

– Да. Я не хочу мешать тебе.

– В каком смысле?

– В обычном… – Она спохватилась. – Ты, наверно, с этим не сталкивался. Для тех случаев, когда человек не в одиночестве, но не хочет мешать другим при просмотре, существуют такие очки.

– А что ты смотришь? – проявил он любопытство.

– Я собралась почитать.

– Что? – не унимался он.

– Пока что выбираю. Смотрю, что написал Достоевский.

«Надо же, – довольно отметил Питер, – запомнила».

– Начни с «Идиота», – уверенно посоветовал он.

Ему стало интересно, как это – читать посредством очков. Он нашел такие же в своей тумбочке, надел. И увидел меню. Он сразу понял, что очки управлялись движением глаз. Но с непривычки делать это было непросто. Немного помучившись, Питер смог отыскать то, что ему хотелось – рассказ Чехова «Студент».

Откинувшись в кресле, он читал, как Иван Великопольский, студент духовной академии, сын дьячка, возвращался домой поздним зябким вечером, как остановился подле костра и вспомнил об апостоле Петре, вот так же гревшемся у огня в ту ночь, когда арестовали Христа, а вскоре трижды отрекшемся от Учителя. И мысль студента о том, что прошлое связано с настоящим непрерывной цепью событий, простая и вместе с тем глубокая, порадовала Питера, как много лет назад.

Потом он пробовал читать «Палату № 6», но вскоре ему нестерпимо захотелось спать. Он снял очки, разделся, лег рядом с Линдой, увлеченной Достоевским, и минуту спустя заснул.

Утром стал известен результат референдума: Всемирное правительство получило поддержку небольшим перевесом голосов. Питер отчего-то расстроился. Ему неприятно было, что Зайдель и его коллеги добились своего. Но он воздержался от комментариев. Лишь подумал: «Народ достоин того, что имеет. Вот только тех, кто понимает истинную ситуацию, жаль».

Он с любопытством глянул на Линду, сидевшую за столиком перед зеркалом и занимавшуюся своим лицом.

– И как тебе Достоевский? Понравился?

– Да, – проговорила она в некоторой задумчивости.

– Это интересное чтение. Но не простое.

– Надо напрягать мозги?

– Надо. Такое чтение требует усилий. Это работа, к которой человек не всегда готов. И даже чаще не готов. Я понимаю, почему сейчас Достоевского знают немногие.

– Но это характеризует современное общество, – живо заметил Питер.

Линда посмотрела на него с вызовом.

– Да, общество такое. И не думаю, что оно было иным в начале века.

– В Соединенных Штатах – не было. А в Западной Европе – было. Хотя тенденция к переходу в нынешнее состояние чувствовалась. – Помолчав, он продолжил. – Серьезное чтение всегда трудное. Потому что требует усилий. Но ты собираешься дочитать до конца?

– Собираюсь, – буркнула она.

Питер скупо улыбнулся.

Часы показывали девять.

– Пошли завтракать, – ласково сказал он. – Уже пора. Нас ждут.

Она поднялась, глянула на Питера спокойными глазами.

– Идем.

Встреча с Викторией и Владимиром произошла в гостиничном ресторане. Питер мог убедиться, что традиции английского завтрака сохранились. Подавали жареный бекон, яйца, овсяную кашу, горячие тосты, всевозможные мармелады, которые по-русски правильнее было бы назвать джемами.

Позавтракав, они вчетвером отправились в Британский музей и проторчали там до шести вечера. Владимир был в восторге от обширной экспозиции, да и Питеру нашлось на что посмотреть – за последние лет шестьдесят, пока он здесь не появлялся, немало новых экспонатов пополнили коллекцию. Линда и Виктория тоже не скучали.

Они пообедали в ресторане, расположенном неподалеку от музея. Покинув ресторан, Питер и Виктория дружно двинулись в известном им направлении. Они шли столь целенаправленно, что Владимир скоро поинтересовался:

– Куда мы идем?

– На Gover street, – ответил Питер.

– Туда, где вы раньше с мамой жили?

– Да…

Улица, на которой прошло его детство, на которой стоял родительский дом, открылась им. У Питера опять защемило внутри, когда он увидел здание, третье от угла. Как в тот раз, когда на экране мультивизора появился этот добротный кирпичный дом – в три этажа, с подвалом и небольшим двориком позади, засаженным кустарником. Почти не отличимый от соседних домов. Но не такой, как они. Особенный.

– Кто сейчас живет в этом здании? – тихо прозвучал голос Владимира.

– Не знаю, – равнодушно выдохнул Питер. – Какая разница?

– Ну… все-таки.

– Мне это не интересно. А тебе, Виктория, интересно?

– Нет, – задумчиво сказала она.

– Но, может быть, сохранились права на него? – не унимался Владимир.

– Нет, – ровным голосом ответила Виктория. – Права не сохранились. Я не могла платить налоги за этот дом, когда осталась одна. Мне пришлось продать его… Сохранились только воспоминания. И более – ничего.

Питер был согласен – остались только воспоминания. Старый дом поднимался перед ними, и так хотелось войти в него, пересечь холл, заглянуть в комнаты, оказаться в небольшом, но уютном дворе. Увы, это было невозможно. Другие люди давно обосновались здесь.

На следующий день они посетили Тауэр и Национальную галерею, еще через день отправились в Кембридж, потом – в Оксфорд и Бирмингем. В последний день пребывания в Англии у них произошла странная встреча – хотя Виктория не очень-то в это верила, но на ее просьбу откликнулась и приехала Эмилия. Они встретились в ресторане, располагавшемся на первом этаже отеля. Питер увидел смуглую интересную женщину с округлым лицом, одетую весьма стильно, однако, взгляду нее был какой-то суровый, колючий.

– Здравствуй, – приветливо сказала ей Виктория.

– Здравствуй, – процедила та и села на свободный стул.

– Тебе что-нибудь заказать?

– Нет. Что ты от меня хочешь?

– Во-первых, я хотела тебя увидеть. – Виктория неотрывно смотрела на нее. – Мы слишком давно не встречались. А во-вторых, мне хочется, чтобы ты познакомилась со своими близкими. Это твой младший брат Владимир. – Виктория показала рукой на сына.

– Вырос… – задумчиво произнесла Эмилия.

– Вырос, – весело подтвердил Владимир.

Эмилия не отреагировала на его улыбку.

– А это твой дед Питер, – продолжала Виктория. – Мой отец.

Спокойное изумление появилось в темных глазах Эмилии.

– Разве твой отец не погиб давным-давно?

– Мы так думали. Оказалось – не погиб. – Виктория принялась рассказывать ей то, что приключилось с Питером.