Евгений Токтаев - Орлы над пропастью

Когда трибун протолкался на палубу гексеры, она была уже на треть занята римлянами и египтянами. Здесь гораздо просторнее, чем в столпотворении у мостика, но какого-либо подобия строя не прослеживалось, удары сыпались со всех сторон и Квинт сразу же погрузился в пляску стали.

— Триера идет в правый борт!

— Мелеагр?

— Вижу, наварх!

— Чего ждем? — голос Лукулла утратил привычные металлические нотки, а лицо легата побелело. Судя по всему, от возбуждения.

— Рано.

— Не успеем уклониться!

— Рано поворачивать.

Легат со свистом втянул воздух и судорожно вцепился в борт, ожидая неминуемый удар.

— Рано!

— Ну же, Тимофей!

— Пора.

— Правый борт табань!

Весла уперлись в воду, а кормчие всем весом навалились на рулевые весла.

— Не успеем!

— Успеем!

Даже сухопутные римляне заметили, что "Птолемаида" действительно успевала вывернуться из-под удара приближающейся понтийской триеры. Но начни пентера разворот чуть раньше и оба корабля оказались бы в лобовой атаке друг против друга, отвернуть из которой было бы куда труднее. Драться с триерой Тимофей не желал. Стоя на боевой башне, он напряженно высматривал "Бромий" [97] Бромий — "шумный" (греч). Эпитет бога Диониса, с которым отождествлялся Митридат. — флагман Неоптолема по сведениям египетских лазутчиков.

— Проходим!

— Эх! — азартно выдохнул легат.

— А вот теперь они попытаются переломать нам весла, — невозмутимо заявил Тимофей.

И немедленно прогремела команда Мелеагра, подхваченная келевстом и пентеконтархами:

— Правый борт, весла убрать.

Кормчий переложил руль на правый борт, корректируя курс пентеры, по инерции продолжающей разворот, когда это уже не требовалось. Корабль выровнялся, затем качнулся влево, восхитив легата изяществом и точностью своего хода.

Понтийцы тоже втянули весла. Корабли разминулись на расстоянии десяти локтей, обрушив друг на друга град стрел. Моряки Неоптолема видели, кого они атакуют и особенно усердно били по верхушкам обоих башен и педалиону, надеясь достать там командующего египетским флотом. Телохранители Тимофея не дремали и немедленно прикрыли командующего щитами, тут же превратившимися в подобие ежей.

— Триера по левому борту в "проплыве" [98] Проплыв — тактический маневр боевого корабля, имевший целью разрушение весел противника при проходе вдоль его борта. !

— Левый борт, убрать весла! — гаркнул Мелеагр.

Повторилась история с проходом на малом расстоянии и обменом метательными снарядами. Уклоняясь от ударов, "Птолемаида" быстро теряла ход.

— Атака слева!

Лукулл, укрывавшийся за бортом, не стал высовываться, полагая, что речь все еще идет о стрелах с прошедшего мимо вражеского корабля. Однако на сей раз нарисовалась новая угроза.

— А вот и кабанчик! — воскликнул Тимофей.

Он стоял в полный рост, не думая прятаться, чем изрядно огорчал телохранителей.

Слева на "Птолемаиду" надвигалась понтийская пентера, украшенная кабаньей головой с двумя бронзовыми клыками-проемболлонами [99] Проемболлон — "бьющий первым" (греч). Вспомогательные тараны над ватерлинией, предназначенные для разрушения вражеских весел. .

— Слаженно работают, — похвалил наварх, — сразу видно, что не пиратская шваль. Выучка! Почти подловили.

— Почти? Успеем развернуться? — спросил Лукулл.

— Теперь нет, потеряли ход. Бежим!

— Весла на воду! — возопил келевст, — темп атаки!

Вражеский таран надвигался медленно, но неотвратимо. Келевст, в одно мгновение оценив опытным глазом скорость противника и собственные шансы убраться из-под удара, похолодел от осознания, что времени на разгон нет и инстинктивно принялся бить колотушкой с каким-то звериным остервенением. Гребцы, с которых сошло уже десять потов, ревели раненым гекатонхейром [100] Гекатонхе́йры — сторукие великаны, сторожащие титанов, заключенных в Тартаре (глубочайшая бездна в греческой мифологии). , но заданный темп выдержать никак не могли. Тем не менее, весла не пошли вразнобой, спасла отличная выучка — гребцы, даже не поспевая за своим начальником, все равно работали слаженно.

Однако разгоняться некуда. Прямо по курсу горели два сцепленных бортами корабля. То тут, то там в воду падали дымящиеся горшки и каменные ядра, трещало дерево, кричали люди. Обстановка вокруг все больше напоминала Титаномахию [101] Титаномахия — в греческой мифологии битва богов и титанов. , как ее себе представляют поэты — разверзлись воды, с небес летит огонь и мир заволокло густым вонючим дымом.

Кормчий "Птолемаиды" свой хлеб ел не зря — здоровенный корабль проскочил между огнем и бивнем, как нитка опытной швеи в игольное ушко.

— Как вы различаете их? — спросил Лукулл, — все эти триеры, пентеры и прочие. У них, у всех, три ряда весел.

— У пентер бывает три ряда, бывает — два. Как у нас, если ты заметил, — ответил Тимофей, — пентеры шире, к тому же у Неоптолема много триер-афрактов, построенных специально для морских сражений. У них плохая мореходность и их не держат в патрулях, выставляя лишь на войну. Наш государь давно ни с кем не воевал на море по крупному, и по его приказу строят мореходные корабли для ловли пиратов. Афракт легко отличить.

— Я заметил. Гребцы все на виду. Они же очень уязвимы.

— Да, но в такой каше афракт может действовать весьма успешно. Почти четыреста лет назад эллины при Саламине разбили персов на триерах-афрактах, шестикратно уступая числом.

Лукулл хотел задать еще вопрос, но Тимофей внезапно воскликнул:

— Вот он! Мелеагр, ты видишь?

— Где-где?

— Взгляни правее, — наварх вытянул руку, указывая на укутанное дымом скопление кораблей на правом траверзе "Птолемаиды", — видишь?

— "Бромий" справа по борту! — заорал триерарх, — руль на левый борт [102] Сейчас на судне со штурвалом, чтобы повернуть направо отдают команду: "руль на правый борт". На судах с рулевым веслом или румпелем, его, в аналогичной ситуации, нужно положить на левый борт. !

Из густого облака дыма показался золоченый нос флагманской гептеры Неоптолема. На голом, лишенном паруса акатионе, развевался стяг Митридата. Лукулл пригляделся и отметил, что гептеру от триеры отличить действительно нетрудно. Оба корабля имели три ряда весел, но гептера была выше и гораздо шире. В каждой секции из трех весел, расположенных лесенкой, работали семь человек — трое на верхнем ярусе и по двое на нижних. Плоскодонный гигант, обладавший скверной мореходностью, казался неповоротливой плавучей крепостью, но передвигался довольно шустро.

— Рассчитываешь, что флот, лишенный командующего обратиться в бегство? — спросил легат.