Евгений Токтаев - Пес и волчица

Осторий оцепенением не страдал. Префект потребовал, чтобы стрелу извлекли, проткнув ею бедро насквозь, ибо опасался, что наконечник может остаться в ране. Во время экзекуции он сыпал ругательствами без умолку, припомнив столько слов и выражений, что за всю жизнь не выучить, живя в самых захудалых трущобах Субурского ввоза.

Десятая когорта, вступившая в бой в правильном строю, почти не пострадала. В центурии Севера пять человек получили ранения, не тяжелые. При перекличке не отозвался Бурос. Глабр забирал фракийца разговаривать с дарданами. Квинт вспомнил, что Бурос назад не вернулся. Оставив центурию на Барбата, Север направился к догорающему селу. Там бродило несколько скордисков, разыскивавших своих товарищей. Еще два варвара-ауксиллария отрубали головы мертвым дарданам и складывали их в большой мешок. Квинт некоторое время оторопело следил за ними. Из глубин памяти всплыло: галлы отрезают головы поверженных врагов и очень гордятся этими трофеями. На центуриона скордиски даже не взглянули, негромко переговариваясь на своем языке. Север отвернулся. Мертвым уже все равно.

Здесь некуда ногу поставить, не наступив на чье-нибудь тело. Мужчины, женщины, дети, лежали посреди дымящихся развалин. Воняло гарью, кое-где еще потрескивало пламя. Трех дней еще не прошло, а картина снова повторяется. Только создатели у нее теперь другие... Здесь было трудно дышать, Квинт прикрыл нос и рот краем плаща. Под ногами кто-то скулил. Пес, каким-то чудом уцелевший, взъерошенный и несчастный, облизывал лицо ребенка, в мертвых, остекленевших глазах которого отражалось небо. Пес не понимал, что его друг никогда уже не встанет, как и его мать, братья и сестры, лежащие здесь же. Как и отец, отсеченная правая рука которого мертвой хваткой сжимает топорище. Все, все мертвы...

За черной стеной одного из домов раздавалось мерное возбужденное уханье. Центурион пошел туда и увидел скордиска, повалившего на землю женщину в разорванной рубашке. Штаны варвара были спущены до колен, и задница судорожно дергалась вверх-вниз. Квинт рванулся было оттащить насильника, но тут его взгляд упал на лицо женщины и центурион, споткнувшись, бессильно опустил руки. Ей уже было не больно. Глаза застыли навсегда. Горло перерезано... Варвар продолжал пыхтеть. Квинта передернуло.

Под телом одной из женщин, лежавшей лицом вниз со страшной рубленой раной через всю спину, копошился какой-то сверток. Квинт осторожно достал его. Младенец. Он, почему-то, не плакал, только таращил на центуриона голубые глазенки. Север, стоял, как истукан, не зная, что же ему теперь делать с ребенком. Один из скордисков что-то сказал на своем языке, обращаясь к центуриону. Его товарищ перевел по-гречески:

— Он говорит, чего возиться. За ногу возьми, да об угол...

Квинт выхватил меч. Скордиски захохотали и пошли прочь.

"Варвары... Это все варвары, не мы... Мы — никогда... Ведь там, в Испании, Италии, такого не было. Никогда не было..."

Не было? Что, деревни кельтиберов не жгли? Не насиловали их жен?

"Жгли. Имущество отнимали, но там не было такого... кровожадного безумия..."

Не было?

Беспощадная память бросает в глаза руки Инстея Айсо, самнита, искусного винодела, гостеприимного и щедрого. Шляпки гвоздей торчат из его ладоней. Дым кругом, сажа, гарь и кровь.

...Не варвары же в фуражных командах рыщут по округе...

"Не варвары..."

— Командир!

Север оглянулся. К нему спешил Авл, позади которого виднелось еще несколько легионеров шестой центурии.

— Нашли Буроса? — спросил Квинт.

— Нет пока. Зато тут девчонка отыскалась. Живая!

— Какая девчонка, где? — оторопело проговорил Север.

— Обычная. Лет пятнадцати. В землянке пряталась. Вроде погреба. Только эти, — Авл кивнул головой на скордисков, — уже штаны поснимали и в очередь выстроились. А девку мы нашли! Наша она! Сейчас там драка опять будет.

Центурион, бережно прижимая ребенка к холодной кольчуге, забрызганной кровью варваров, заторопился вслед за Авлом. Клинок все еще был в его руке, и он не замедлил им воспользоваться, ударив одного из варваров, лающихся с легионерами, плашмя по спине. Скордиски окрысились, но Квинт рявкнул так, что его собственные люди испуганно присели:

— А ну пошли вон все! В капусту изрублю!

Один из варваров рыпнулся было вперед, но центурион, не думая ни мгновения, ударил его, не ожидавшего такого поворота, ногой в живот. Варвар согнулся, а Квинт оглушил его мечом по голове. Опять плашмя, крови и так пролилось достаточно. Легионеры дружно встали за спиной командира, обнажив мечи, и скордиски попятились, огрызаясь.

Север присел на корточки рядом со сжавшейся в комочек девушкой. Она не была ранена, даже белая домотканая рубашка не запачкана, но в глазах стоял невыразимый ужас. Центурион медленно протянул ей младенца. Девушка судорожно схватила его, прижала к себе, не сводя с Севера безумных глаз.

Квинт поднялся.

— Пошли. Еще Буроса надо отыскать.

— Так как же... — удивленно пролепетал Авл, — ведь мы же девку нашли. Наша она...

"Это не мы..."

Север резко повернул к нему искаженное бешенством лицо.

— Что ты сказал?!

Легионер отшатнулся.

— Н-ничего...

"Не варвары..."

— Пошли.

Бурос отыскался у самых ворот. Он лежал под телом рослого варвара, из-за чего разведчика сразу и не заметили. Его меч не покинул ножны. Похоже, Бурос даже не успел понять, что произошло. На лице застыло удивление. Дарданский топор, ударив в основание шеи, наполовину отделил голову одриса от тела.

— Из Македонии мы с тобой шли, — прошептал Квинт, — чтобы здесь же круг и замкнулся...

Центурион закрыл Буросу глаза. Легионеры подняли тело товарища.

Чувство времени изменило Северу и он не смог бы сказать, когда на месте побоища появился Базилл. Да, по правде говоря, это Квинта не очень-то и волновало.

Сожжение деревни варваров легата не тронуло, а вот перечисление потерь заставило нахмуриться. Глабр стоял перед командующим навытяжку, ни жив, ни мертв. Наказания, употребляемые для солдат и младших командиров, ему не грозили, но Базилл, а тем более Сулла, ведь могут измыслить что-то необычное, не унижающее достоинство патриция, но при этом такое, что мало не покажется.

— Значит ты, предполагая засаду, половину отряда в боевом построении оставляешь на левом берегу, чтобы в случае вражеской атаки потерять кучу времени на переправу и восстановление строя? А все остальные, тем временем, идут в походном порядке прямо в ловушку? Которую ты ждешь?

— Я не ждал ловушки, мой легат, — негромко проговорил Глабр, — я, всего лишь, хотел посмотреть, как поведут себя эти селяне. Проявят ли агрессивность. Мы должны быть уверены в своих тылах.

— Хотел он посмотреть...